Человеческая оболочка (СИ) - Алексей Котаев

был настолько диким и озлобленным. Он пару секунд посмотрел на Юрия, оглядел уставшего старика, пытаясь собраться с мыслями, чтобы не дай Боги, не выдать ничего лишнего.

— Сколько мертвых семей ты видел там, когда был в последний раз?

— Четыре, и все они были очень старыми, за исключением твоей. Сколько их теперь?

— Больше сотни. Есть свежие трупы. Когда я посмотрел на них через глаза древних — все были мертвы. «Тепловых следов не обнаружено». Ты ведь знал про это…

— Исаак…

— Блядь, три с лишним сотни людей подохли на морозе! А ты знал, что их выгоняют туда и молчал!

— Хватит, Исаак…

— Если б я знал про это, то ездил бы туда каждый, долбанный, день! Я бы не позволил им подохнуть так бессмысленно!

— Заткнись, ТЫ, глупый мальчишка! — Юрий со всей силы ударил по столу так, что деревянные ложки вмиг подпрыгнули на нем. — Да кого бы, блядь, спас? Иди! Попробуй! Да ты жизнь свою отдашь, в призрачной надежде встретить хоть кого-то живого! Если не от голода сдохнешь, то пристрелят тебя уроды, что там живут. Я снегоход не таскал, еще и потому что боялся, что они пойдут за мной! За тобой! До сих пор дырки от рельсовых винтовок свистят, небось на ветру!

— Старик!

— Исаак, да пойми ты: за то, что ты добрый и хороший человек тебе не заплатят, ни товаром, ни деньгами! Если ты подумаешь холодной головой, то вспомнишь, что даже вдвоем, мы все свое время тратили на поиски добычи. Чтобы выжить. А ты других спасать собрался!

— Ты день назад мне рассказывал, как необычно и удивительно это все, быть рожденным живыми людьми! А теперь заднюю даешь, дурак старый? Я всем расскажу в поселении, мы придумаем что делать! Мы выставим дежурства, будем караулить…

— И что, наладишь поставки младенцев в большие и богатые города? Тогда чем ты лучше них? Их забирать раньше надо, не когда родители уже сдохли, а от стен подбирать. А туда тебя не подпустят! — старик немного успокоился. Как взрослый и мудрый человек он должен был донести до мальчишки верную мысль. — Исаак, мальчик мой, не по силам это нам. Ни тебе, ни мне, ни местным. Может и есть в этом мире сила, куда более превосходящая нас всех, но ей это не интересно.

Молчание вновь опустилось на комнату. Айзек сидел, вцепившись пальцами в волосы, хмуро висел над столом. Ужас, что он испытывал, не поддавался никакому объяснению. В его, до недавнего, полностью животном мире, никто не поступал так жестоко. Если и есть в мире самый отвратительней зверь, то это — человек.

Старик виновато смотрел на юношу, раздираемого тревогой и злостью. Он никогда не видел парня в таком состоянии, может оттого, что повода не было, а может оттого, что не обращал внимания на его чувствительную сторону, отдавая ее на откуп охоте и выживанию. Сейчас, на как наставник, он дал парню самую важную наводку, о которой уже жалел и надеялся, что мальчишка не поймет, о чем он говорит. Хоть Юрий и был против того, чтобы спасать этих людей, но душой он понимал, с какой несправедливостью столкнулись те, кто был выброшен в этот жестокий мир. Всех до одного в Пан Оптикуме, считая монстрами, недостойными жизни, он в своей голове даровал очищение и прощение тем, кого бросили и предали, оставив на произвол судьбы.

— Сила, про которую ты говоришь, это ведь большие города? — вытирая слезы обиды, юноша поднял голову на своего наставника.

— Да… — пожалел о своей наводке старик. — Именно они. И если ты считаешь, что наладить поставки выживших хорошая идея, то, во-первых, начинать надо с крупных поселений.

— А во-вторых?

— У нас нет снаряжения для дальних путешествий. Снегоход проедет лишь четверть пути и встанет намертво посреди замерзшей пустыни.

— И что мне делать? Я тебя не понимаю.

— Эх ты… рано я начал воспринимать тебя как равного себе. Мальчишка, если это все не пустой треп, то твое путешествие на дальний север начнется совсем скоро. Собирай свои вещи. Караван через три дня.

— На север, в Ред Вотер? Но почему не Восток? — в одно мгновение отчаяние и злоба сменились на удивление и полное непонимание. Юноша был в недоумении. Старик, упрямый донельзя, только что принял такое иррациональное решение, с которым теперь и жить-то не сможет. Айзеку стало немного грустно, что он накинулся на наставника со своими обвинениями, но это было не главное. Главное, что теперь есть шанс спасти людей. А заодно и повидать мир.

— Потому что промысел масел, что горят в моторах машин дальнего следования именно в Рэд Вотер. Они часто гоняют машины мимо Повала. Иди отдохни, приведи мысли в порядок. Старуха, как пожрать приготовит — я тебя позову. Мы расскажем тебе то немногое, что знаем о том месте. Чтобы ты не пропал там сразу.

— Спасибо, Юрий. — Айзек встал из-за стола и протянул наставнику свою руку, в надежде, что тот пожмет ее. — Я никогда не знал своего отца, но я всегда знал тебя.

— Очень странное высказывание, прям в дрожь бросает, — Юрий пожал руку и добавил. — Исаак, мальчик мой, если ты и впрямь хочешь помочь этим людям, то тебе придется постараться.

Сон, что шел рывками, казалось, совсем не прибавлял сил, а напротив, заставлял напрягаться, лишь бы провалиться в темноту сновидении. Койка, что была выделена парню на время его пребывания здесь, стояла прямо под маленьким окошком, в палате на пятерых, и пусть посетителей тут не было, спокойнее от этого не становилось.

Айзек, в минуты редкого сна, оказывался дома. В замерзшей пещере, тускло освещенной одним лишь солнечным светом, пробившимся через окошко над тамбуром. Шкуры и кровати давно задубели, а каменные стены промерзли, забрав весь уют из этого места. Айзек стоял посреди брошенного дома и в груди его появлялась такая нестерпимая тоска, что становилось больно. Замерзшая печь больше не грела, влага в лампах осела на прозрачном пластике инеем, охотничья утварь вмерзла в шкафы. Кто теперь будет это использовать? Один лишь Юрий? Обидно становилось и за старика. Всю жизнь он растил Айзека, обучал его, пусть и не сказать, что он был хорошим наставником, но он заботился о мальчике. Мысль, что ради незнакомых людей придется бросить своего учителя, появилась внезапно, наведенная снами.

Айзек резко вскочил, не в силах больше терпеть издевательства своего собственного мозга. Светлый и ясный день близился к концу, на улице начинало темнеть. Сунув ноги в валяные из шерсти тапочки, Айзек вышел из комнаты,