Василий Головачев - Предсказанное. Том 1

– Кроме того, вам передается вторая лаборатория паучников, – продолжала комиссар, – со всем вычислительным и теоретическим потенциалом.

– У нас есть идея использовать в поиске фигурантов приборы для определения биоэнергетики, – сказал Столбов, не выразив своего отношения к словам комиссара. – У всех интрасенсов биоэнергетический потенциал увеличен, а характеристики Железовского и Шаламова есть в медцентре.

Боянова молча вылезла из куттера, Шевчук и Столбов последовали за ней. Бывший врач «Скорой помощи» и бывший начальник отдела безопасности остались вдвоем, глядя, как трое людей, от которых зависела судьба многих, идут к метро, пересекая площадь.

– Что у нас на повестке дня? – нарушил молчание Джума.

– Всего две задачи, – отозвался Ромашин, отрываясь от созерцания. – Задача номер один: поиск Железовского. Кстати, можем присоединиться к дружине Столбова. Задача номер два: помощь Мальгину. Если в квартире Аристарха действительно взорвался, вернее лопнул, кокон входа в трансфер, то Клим не сможет выбраться из орилоунского метро.

Джума пожал плечами. Какая-то тень пробежала по его лицу.

– Кто знает? Кредо Мальгина – везде и всегда добиваться максимума, чего бы это ни стоило, а теперь он к тому же еще и интрасенс. Он выберется. – Безопасник прислушался к чему-то, поправил клипс рации на мочке уха. – У вас есть выход на Умника?

Ромашин молча коснулся усика рации пси-связи, спрятанной у него в волосах над ухом. Он понял вопрос: по сети «спрута» пришло сообщение о том, что из «сферы Сабатини» на Меркурии вылетела очередь предметов, идеально повторяющих форму обычного блока памяти для индивидуальных компьютеров, только необычных размеров. Первый был длиной около километра, следующий в два раза меньше, и так далее. Последний – двадцать первый – имел в поперечнике один миллиметр. Все они, конечно, были голографическими копиями, объемными изображениями некогда существующего реального прибора.

– Дух, – сказал Ромашин.

Джума Хан кивнул. Духами физики называли явления с отрицательной вероятностью, и реплика Игната означала, что «сфера Сабатини» начала генерировать объекты, которые не могли реализоваться в евклидовом пространстве.

– Впрочем, – продолжал Ромашин, – это может быть и проекция реально существующего блока. У Шаламова мог быть такой, у Лондона, да и у Мальгина. Итак, шейх, до встречи вечером, проанализируем твои соображения вместе. Чей это куттер?

– Пограничников.

– Отправь его в фирму, мне в метро.

– И куда вы направляетесь, если не секрет?

– Туда, где боги, танцуя, стыдятся всяких одежд, как говорил Заратустра. – Ромашин блеснул мгновенной улыбкой, поднял руку и исчез. Вероятно, у него были веские причины не делиться своими планами даже с друзьями.

О том, что неизвестными лицами была похищена партия «броненосцев» – боевых костюмов, разработанных в прошлом веке на случай «звездных войн» и хранящихся на спецбазе УАСС в Анкоридже, Бояновой стало известно через час после похищения. Бригада кримрозыска уже отрабатывала версии, но и так было ясно, что кража – звено в цепи таких же деяний неизвестной организации, от чьего имени выступили когда-то «хирурги». Пока Умник анализировал веер вариантов, комиссар провела короткое видеоселекторное совещание начальников бюро, уделив особое внимание конфликтным ситуациям любого масштаба: по идее Борда, в какой-нибудь из них мог обнаружиться Шаламов. Оперативные службы переходили с этого момента на непрерывную связь с координатором операции «Сын сумерек» через спутниковую сеть «спрута», и это был еще не предел возможностей отдела безопасности, однако Боянова знала, когда нужно будет включить весь технический, мозговой и психологический потенциал службы.

Совещание закончилось тем, что позвонил Торопов и в своей обычной холодной, с оттенком язвительности манере осведомился, почему служба безопасности позволяет себе игнорировать рекомендации Совета и устраивать конкурентные гонки безопасников и пограничников. Боянова дала в эфир отбой и, когда видео свернул изображение «присутствующих» на оперативке, посмотрела на командора погранслужбы с какой-то неопределенной жалостью.

– Конкретнее, если можно.

Торопов мигнул. Глаза его были прозрачны и колючи, но к этой колючести примешивалась изрядная доля неуверенности.

– Шаламов. Пока его действия не носят криминогенный характер, он – наша забота.

Боянова вздохнула.

– Чего ты хочешь, Милослав? Я же вижу, что дело не в Шаламове и не в конкуренции служб, а ты все пытаешься свести наши отношения к деловому спору. Что касается Шаламова, то он псинеур, и мы работаем по нему больше профилактически, чем профессионально. Ты же знаешь пословицу: бешеному дитяти лучше ножа не давати.

– Но вы все время наступаете нам на пятки! – повысил голос Торопов, посмотрел на Власту и сник. Голос его внезапно стал тоньше. – Я хочу, чтобы ты вернулась, Власта.

Боянова наклонилась, чтобы скрыть грустную улыбку, сказала тихо, но твердо:

– Поздно, Милослав. Actium ne agas.[159]

– И все же подумай, Владыко. Нас многое соединяет: дочь, работа, интересы…

– Еще больше разъединяет. И к тому же ты опоздал с предложением. Будь оно произнесено два-три года назад, я бы подумала, а сейчас – нет.

– У тебя… кто-то есть?

– Какое это имеет значение? Дочь помнит тебя, и этого достаточно. До связи, командор. – Боянова выключила видео и несколько минут сидела, кусая губы, сдерживая рыдание и слезы. Справилась. Сухо вызвала Умника с данными по розыску Железовского, и в этот момент пришло сообщение о контакте оперативников с Шаламовым на Меркурии.

Через полчаса комиссар входила в зал спейсера погранслужбы «Мичиган», координирующего работу пограничников и безопасников в зоне «сферы Сабатини». Подробности инцидента были уже известны всем и комментариев почти не требовали.

Шаламов появился на спейсере «Шевалье», одетый в форму пограничника, и в другое время на него вряд ли обратили бы внимание, однако погранслужба сидела на «джоггере», внимательно наблюдая за всем, что происходит в зоне ЧП – в районе со «сферой Сабатини», и пограничники были настроены на поиск нетривиальных явлений. Одному из них, кобре Бегичу, показалось странным поведение коллеги, осматривающего отсек с воздушным и космическим транспортом спейсера. Бегич был молод, но не зелен и хорошо зарекомендовал себя при эвакуации исследователей из Горловины «серой дыры», внимания и осторожности ему было не занимать, поэтому он не стал соваться к незнакомцу с расспросами, а сначала дал задание инку спейсера идентифицировать личность мужчины. Координатор в видеосписках состава погранслужбы такового не обнаружил, связался с инками банков данных управления и вычислил Шаламова. С этого момента Бегич действовал точно в соответствии с инструкцией: дал по «треку» «три девятки», вызвал отдел безопасности, командира спейсера, свою группу, готовую заступить на вахту, и пошел на контакт, также готовый к любой неожиданности. Но ему помешали, помешали прежде, чем он заговорил.