Бен Бова - Властелины погоды

– Но это же немыслимо!

– Такими же в свое время казались самолеты и морские драги.

– Ну хорошо же, глупый упрямец! – вскричал отец. – Но не рассчитывай, что, как только твои грезы улетучатся, ты найдешь прибежище дома! Ты теперь предоставлен самому себе, и не жди от меня ни помощи, ни совета.

– Не теми ли же словами дед провожал тебя на Гавайи?

Отец прервал связь. Экран погас. Я был предоставлен самому себе.

И я был счастлив! До «Эола» я никогда не работал по-настоящему, не вгрызался в дело так, что не оставлял его, пока не доводил до конца. Теперь я работал днем и ночью. Я проводил больше времени на работе, чем у себя в номере. Я забыл, когда последний раз смотрел телевизор, ходил на паруснике и даже – когда был в Торнтоне. Но, кажется, никогда еще не было мне так хорошо, как в то время, когда мы ставили на ноги «Эол», – у меня было такое чувство, что я наконец обрел самого себя.

Примерно через неделю после моего разрыва с отцом ко мне в кабинет заглянул Тэд.

– Еще работаешь?

Я оторвал взгляд от контракта, который лежал передо мной.

– Да вот, продираюсь сквозь словесные дебри.

– Привел подругу, тут она. Пригласил ее поужинать, а она захотела зайти, поздороваться. Не видела тебя, считай, две недели.

– Барни? Где она?

– Там у меня, с Тули.

– И Тули еще здесь? Что вы там делаете так поздно?

Тэд небрежно прислонился к косяку двери – его высокая фигура заполнила почти весь дверной проем.

– Занимались кое-какими расчетами. По засухе. Барни их проверяет.

Я закрыл папку с делами и сунул ее в корзинку на столе.

– Что, особые расчеты? – спросил я, поднимаясь из-за стола. – Наверное, смогла бы справиться и наша группа программистов.

– Они сверяли. Барни перепроверяет… и одновременно смотрит, нет ли в работах Россмена чего-либо подобного.

Через холл мы прошли к Тэду. У него не было собственного кабинета: комната была такая большая, что в ней свободно разместился бы теннисный корт. И чего только в ней не было: письменный стол, к которому с одной стороны примыкал еще один стол, а с другой – электронный пульт управления, несколько полок для бумаг, драное конторское кресло, которое Тэд каким-то образом увел еще из ВВС, стол для совещаний и вокруг пего – стулья самой различной формы и цвета, на подоконниках – не менее четырех кофеварок. За окном виднелась небольшая автоматическая метеостанция.

Всю стену напротив двери занимало любимое детище Тэда – экран с картой Соединенных Штатов Америки. Он корпел над ней несколько недель кряду, прежде чем добился нужного результата.

Когда мы вошли, Тули и Барни сидели за столом для совещаний и листали заметки – половина из них была напечатана компьютером, половина исписана неразборчивым почерком Тэда.

Барни взглянула на нас.

– Как поживаешь, Джерри?

– Прекрасно. А ты?

– Она в хорошей форме, сразу видно, – вмешался Тэд. – Ну, как там с расчетами, Барни?

– Не нашла сколько-нибудь явных ошибок, – сказала она, пожав плечами. – Но времени хорошенько все проверить не хватило.

– Можешь воспользоваться нашим компьютером, – предложил Тэд.

Как всегда бесстрастно, в разговор вступил Тули:

– Компьютер работает днем и ночью, без перерыва. Он лишен человеческих слабостей, таких, например, как потребность в сне.

– Что ж, прошу оказать мне любезность, – размахивая руками, сказал Тэд. – Я буду чувствовать себя спокойнее, если расчеты проверит Барни.

– Может, отложим до завтрашнего вечера? – спросила Барни.

– После ужина, – сказал я.

– Прекрасно, поужинаем вместе, – резюмировал Тэд.

– Может быть, кто-нибудь из вас все-таки скажет, чем это вы тут занимаетесь? – спросил я.

Вместо ответа Тэд подошел к пульту управления и нажал несколько кнопок. На засветившемся экране появилась карта погоды: линии и символы показывали состояние воздушных масс и штормовые ячейки над страной и данные о погоде во всех крупных городах.

– Вот как выглядит обстановка сейчас, – пояснил Тэд. – Цифры в правом углу внизу указывают на количество осадков в Новой Англии. В нынешнем году дождей выпало почти вполовину меньше нормы.

– И снега тоже, – негромко добавил Тули.

– Расчеты, которые я тебе показывал, – продолжал Тэд, присев на край письменного стола, – это общий прогноз погоды для Новой Англии до конца года – срок, на который я смог получить хотя бы приближенные данные.

– Семь месяцев, – сказала Барни. – Тут надежность не так уж высока.

– Может, и не так высока, но взгляните-ка сюда.

Тэд поиграл контрольными кнопками, и мы увидели, как на весь континент легла модель развития погоды. Из тропиков поднимались потоки теплого воздуха, то тут, то там вспыхивали символы вечерних гроз, прохладные массы воздуха спускались с севера и запада, гоня перед собой линии шквалов. Можно было видеть, как осень захватывает страну, как на побережье Флориды и Мексиканского залива устремляются ураганы. А потом в северные районы страны пришла зима с ее холодным арктическим воздухом – на это указывали символы в виде маленьких снежинок.

– Вот и тридцать первое декабря, – сказал Тэд, когда карта перестала меняться. – С Новым годом, с новым счастьем!

– Какое уж там счастье, – сказал Тули, – если наши расчеты по осадкам оправдаются.

Я взглянул на цифры: в Новой Англии выпадет меньше половины нормы дождей.

– Грядет засуха, – сказал Тэд. – И тяжкая. Этому району страны придется туго. А Средний Запад в это время будет залит водой!

– И что же ты намерен предпринять? – спросила Барни.

– Не допустить этого.

– Но как?

– Не знаю… пока. Но именно эта задача станет основным делом лаборатории.

– Для работы над такой масштабной проблемой нам потребуются соответствующие ассигнования, – сказал я.

– Мы будем заниматься проблемой, – твердо заявил Тэд. – Деньги – твоя забота. Конечно, хорошо, если найдутся люди, готовые платить нам за нашу работу. Но что бы там ни было, мы будем над этим работать! – Он обратился к Барии: – Россмен хоть что-нибудь делает в этом направлении?

– Насколько мне известно, нет. Разумеется, официальные прогнозы не распространяются на такое отдаленное будущее.

– А неофициальные?

– По-моему, он пытается освоить твою методику прогнозирования погоды. Создал небольшую группу людей, работающих только на него. Все держится в глубокой тайне. По крайней мере мне никто ничего не рассказывает.

Тэд ничего не ответил, но лицо его стало озабоченным.

В тот вечер я возвращался в отель по слайдвею. Было тепло, безоблачное звездное небо казалось затканным тончайшим лунным серебром. А мне хотелось, чтобы шел дождь.