Евгений Вецель - Социальная сеть "Ковчег"

Оба изобретения станут бесценными для человечества. И при выборе он учитывал, что с машиной времени совсем не ладилось, и лепта Штерна была посредственной. Оставалось ещё много всего до конечного результата. Но больше всего ему не нравилось, что всё основное делала Тринити. Поэтому возникало желание опустить руки и заняться алхимией. Но обижать напарницу не хотелось. Штерн решил подождать.

Он был убеждён, что нужно всю накопившуюся информацию передать потомкам. Поэтому однажды он тайком вынес компьютер со сканером из лаборатории и забрал его домой на выходные. В его планы входило сфотографировать сканер и печатные платы, описать конструкцию в научной статье и попытаться более внимательно и подробно разглядеть устройство.

Доктор Штерн не собирался публиковать эту статью сейчас, во время работы с Тринити, и даже наоборот, собирался скрыть, что пишет её. Но долг перед будущими поколениями заставлял его фиксировать всё, чем занимается. Это было неправильно по отношению к Тринити. Но если бы все учёные всегда поступали честно, половина изобретений не дошли бы до наших времён.

В выходные доктор Штерн, сделал всё что планировал. В статье, адресованной потомкам, он описал сканер во всех подробностях, приложил принципиальную схему и технологические карты производства печатных плат, полученные от Тринити. В процессе конспектирования он включил компьютер и, приложив  сканер к правому уху, отсканировал свой мозг, создав файл, являющийся «дампом». Не имея возможности самостоятельно проанализировать данные, он приложил файл к посланию потомкам.

Хранить такую статью только на домашнем компьютере было опасно. Мало ли что с ним случится. Поэтому Штерн зашифровал все файлы лучшим из известных методом шифрования и одним архивом разместил в трёх источниках: на домашнем компьютере, на жёстком диске для резервных копий, а также выложил в интернет в надёжную систему облачного хранения данных. В ближайшее время он запланировал вписать данные с паролем в завещание, чтобы ничего не пропало даром. Именно так Штерн поступал со всеми своими изысканиями. Он был уверен, что труды нобелевского лауреата, завещанные миру, обязательно изучат после смерти. И потомкам не будет дела, советовался ли Штерн со своим «соавтором».

Через 15 минут после того, как сжатый зашифрованный файл был закачан в сеть, раздался звонок на мобильный телефон. Доктор Штерн не торопился брать трубку, понимая, что звонок в 3 часа ночи не может быть приятным. Доктор опустил ноги в тапки и, шаркая пятками, засеменил на кухню, где он оставил свой телефон. На экране высветился номер Тринити. Штерн, сомневаясь, брать ли трубку, нажал пальцем в экран и сказал:

– Алё? Слушаю.

– Штерн, извини, что я поздно. Но ты лучше сядь, если стоишь. У меня две новости, одна хорошая, а другая плохая. С какой начать?

– Давай с плохой, – напрягся Штерн.

– Ты только не ругайся, но я получаю все файлы, которые ты отправляешь в сеть, – тихим голосом сказала Тринити.

– Хм... И что? – удивлённо подняв брови, сказал Штерн, почувствовав неприятный холодок внутри.

– Я пока опущу моральную сторону дела и перейду к хорошей новости. У нас получилось! – радостно воскликнула женщина.

– Тринити, я ничего не понимаю. Что получилось?

– Я расшифровала твой «дамп», – быстро затараторила Тринити, – его автокорреляции впервые зашкаливают. Я уже загрузила данные в свой компьютер. Сейчас он отрисовывает модель твоего мозга. Точность потрясающая. Даже аксоны и дендриты твоего мозга просматриваются со всеми связями между ними. Ты понимаешь, что это означает?

– Тринити, я вообще не понимаю, какой «дамп», где ты его взяла и как ты могла так быстро расшифровать данные, – с искренним удивлением лепетал Штерн.

– Твой «дамп», который ты сделал два часа назад. Это было у тебя дома. Ты его выложил в интернет-облако двадцать минут назад. Давай опустим детали и осознаем, что в нём содержится вся информация о твоём теле. Как минимум, о мозге. И в данный момент компьютер формирует твою виртуальную модель. Думаю, к утру я смогу тебе представить результаты. Ты сейчас, похоже, сонный или я тебя застала врасплох.

– Я вообще ничего не понимаю, – виноватым тоном ответил Штерн.

– Давай осознавай, – лёгким и радостным голосом сказала Тринити. – Утром, когда будешь в лаборатории, набирай меня. Всё обсудим и посмотрим результаты анализа. До связи!

– Пока, – после большой паузы сказал Штерн.

Голова Штерна отказывалась соображать. Нужно было поспать, чтобы привести мысли в порядок. Слишком много вопросов крутилось в его голове одновременно. Как она узнала? Как она так быстро всё расшифровала? Ни одна спецслужба мира не может провернуть расшифровку данных с защитой такого уровня. Кто такая Тринити? Что она собирается показать ему утром? Что дальше? Что ему делать?

Сняв любимые истоптанные тапки и запинав их под никогда не застилаемую кровать, Штерн лёг на мягкую подушку и накрылся тёплым, но дарящим приятную прохладу одеялом. Глаза слипались. Всё произошедшее этой ночью было похоже на сон. Сознание моментально затуманилось, и Штерн провалился в объятия Морфея, сына Гипноса. Во сне его мозг продолжал работу, и путаным сознанием анализировал всё, что произошло, перебирая варианты и не давая своему хозяину ответов.

Ипподром

Люди никогда не отличались организованным выполнением правил, которые сами же и создавали. Взять, к примеру, правила дорожного движения. Если бы все люди соблюдали правила, уступали дорогу при перестроении, не подрезали, соблюдали бы сигналы светофоров и пропускали пешеходов, тогда смертей на дорогах было бы в сотни раз меньше, и я бы не опоздал в эту среду к метро.

Я стоял в пробке, озирался по сторонам и от нечего делать сравнивал температуру руля сверху, где он был нагрет солнцем, и снизу, где он постоянно находился в тени торпеды. Правая нога уже устала держать тормоз. Левая нога топала в такт негромкой музыке. Часы показывали 18:56.

Если бы я сейчас бросил автомобиль во втором ряду, я бы успел добежать до метро и места встречи. Но благоразумие перебороло нетерпение, и я под мечты об изобретении телепортации свернул в тёмный переулок и стал искать место для парковки. Автомобилей было много, больше, чем парковочных мест. И почему реальная жизнь и геометрия машин не может вписаться в мысли строителей многоэтажек о парковочных местах, которые сводятся к формуле «как-нибудь так»?..

Не знаю, что было бы спасением от пробок – увеличение самого города или увеличение ширины его дорог. Очень жаль, что изначально муниципалитеты не думали о подземных парковках. Они могли бы стать «лёгкими» города. Они позволили бы городу дышать и иметь широкие аллеи, высаживать больше деревьев и создавать неповторимый тёплый, вкусно пахнущий цветами воздух. Когда-то, через много тысяч лет, я узнаю другие, более радикальные методы борьбы с пробками.