Олег Дивов - След зомби (Трилогия)

ВОПРОС: Аппаратура для «промывания мозгов» как-то связана с пси-технологиями?

ОТВЕТ: Никоим образом. Повторяю: пси-технологии под строжайшим запретом. Даже простейшие биоэнерготехнологии развиваются только под нашим контролем и для наших внутренних нужд. А «промывка» — это дистанционная нейрохирургия.

ВОПРОС: Почему вы так уверены, что Волков пойдет на контакт?

ОТВЕТ: Я не уверен, что это будет просто. Но у нас есть для него очень хорошая приманка.

Крепко сжав зубы, Игорь набрал на киборде длинную команду. Несколько секунд его палец висел над клавишей ввода. Потом Игорь закрыл глаза, опустил палец и безвозвратно уничтожил документ. Вытащил кляксу из-под рубашки, мягко сжал в кулаке и приложил к горячему лбу. Клякса тепло и уютно пульсировала. Компьютер, перезагружаясь, тихо похрустывал. Кто-то совсем рядом неприятно сопел и шмыгал носом, и Игорь вдруг понял, что это он сам.

Двадцать лет из своих двадцати семи Игорь прожил без отца. И как минимум десять лет целенаправленно собирал информацию о том, кто же он был, этот Игорь Волков, почему разошелся с его матерью, куда пропал и при каких обстоятельствах впоследствии умер.

Около года назад Игорь пришел к неожиданным выводам. У него зародилось подозрение, что его отец скорее всего порвал с семьей и работой не по своей воле. И, вероятно, до сих пор жив.

Для офицера Службы и сына офицера Службы это было не самое приятное открытие.

И целый ворох еще менее приятных открытий обрушил на Игоря ворованный документ.

Глава 4. Третье июня, утро

— Как жаль, что ты уезжаешь так рано, — пробормотал Томми, сосредоточенно изучая меню. — Могли бы завтра выбраться на пикничок. Выходной все-таки. Слушай, Алекс, у тебя бывают выходные? Знаешь, Сэмми, наш Алекс настоящий трудоголик. Носится по планете как безумный, оставляя за собой тысячи разбитых сердец.

— Да? — Сэмми, его жена, обворожительно улыбнулась. — В это нетрудно поверить. Я имею в виду сердца.

Вестгейт улыбнулся ей в ответ, мягко и чуточку смущенно. — Не обращайте внимания, милая Саманта, — сказал он. — Старина Том делает мне рекламу. И никакой я не трудоголик. Просто Форин-Оффис считает почему-то, что, если послать меня готовить переговоры, они пройдут успешно для нашей стороны. У нас на Островах все еще верят в приметы.

— И правильно, — кивнул Томми. — В прошлый раз, Сэмми, он этих ребят в здешнем министерстве просто околдовал. Наш Алекс всех околдовывает. Даже секретаршу посла.

— Не может быть! — рассмеялась Сэмми.

— Может, может. — Томми небрежным жестом подозвал официанта и заговорил с ним по-французски.

— Сам он трудоголик, — сказала пренебрежительно Сэмми. — Торчит в своем постпредстве все вечера напролет, приезжает чуть ли не к полуночи. А я гуляю одна по Манхэттену. Смотрю и не могу насмотреться. Волшебный остров. Эта архитектура, ее вид меня завораживает. Алекс, вам нравится смотреть на Манхэттен?

Вестгейта при упоминании Манхэттена чуть не передернуло. Он был однажды у Томми дома и мог представить себе излюбленный маршрут Сэмми. Впрочем, Сэмми была неудавшимся архитектором. По словам Томми — закономерно неудавшимся. Эклектика Манхэттена наверняка ее восхищала.

— Смотреть? Конечно, нравится, — сказал он. — Особенно издали.

Вестгейт сделал глоток аперитива, расслабленно откинулся на спинку кресла и на секунду прикрыл глаза. Он устал. Час назад он закончил работу здесь, в Нью-Йорке, и теперь без малейшего сожаления прощался с этим безумным городом. Вестгейт не любил Америку, дешевую, аляповатую и плебейски самодовольную в своем бескультурье. Ему в Америке не нравилось решительно все, и население в том числе. Он презрительно называл местных «ковбоями» — за глаза, конечно. И от души жалел Тома, вынужденного жить среди них уже который год. По мнению Вестгейта, Америка в больших дозах на любого человека действовала отупляюще. Том деградировал здесь настолько, что даже женился на американке. Хотя Сэмми, нужно отдать ей должное, была чертовски хороша.

— А куда вы теперь, Алекс? — спросила она вдруг.

Вестгейт открыл глаза. Да, Сэмми производила впечатление.

— В Россию, Саманта. В Москву.

— Ой! — воскликнула Сэмми. — Не может быть! Какая прелесть!

Томми царственным жестом отпустил официанта и повернулся к Вестгейту.

— Да, — сказал он. — Завидую. Мы давно уже собираемся, да вот дела все… Слушай, Алекс, ты же все-таки русский. Куда там…

— Русский?! — перебила Сэмми, глядя на Вестгейта расширенными от восторга глазами. — Не может быть!

— Смени пластинку, радость моя, — посоветовал Томми. — Что ты заладила — «не может быть, не может быть». Русский он по матери, разве не так?

— Не только по матери, — улыбнулся Вестгейт. — Я и по отцу русский. Но я был совсем еще ребенком, когда мама переехала в Лондон…

— Вот она, русская культурная экспансия! — ввернул Томми.

— …так что воспитывали меня как стопроцентного англичанина. Конечно, ничего из этого не вышло. Но вот парадокс, Саманта, — на Островах меня считают нормальным англичанином. А в России принимают как иностранца. Хотя в этом году я провел дома только два месяца, а в Москве целых три.

— Так вы, должно быть, отлично говорите по-русски! — воскликнула Сэмми. — Ой, Алекс, а скажите что-нибудь!

— Какая же ты прелестная дурочка, — сказал Вестгейт по-русски, глядя Сэмми прямо в глаза. — Пожалуй, я тобой займусь.

— А что он сказал? — спросила у мужа Сэмми громким шепотом. Томми довольно заржал:

— Готов поспорить, он сказал, какая ты прелесть!

Вестгейт заметно смутился и заговорщически подмигнул Сэмми. Почти не желая того, машинально, он уже вводил себя в привычное «рабочее» состояние. Эта молодая женщина на самом деле понравилась ему. А Томми… Он ничего не поймет.

Обед удался на славу. Они вкусно поели и основательно выпили. Разговор тек легко и непринужденно. Томми вынудил-таки гостя рассказать, на что в России нужно посмотреть в первую очередь. Потом беседа автоматически перетекла на «русскую культурную экспансию». Затем Томми начал пространно излагать свое видение «русской идеи». Вестгейт поддакивал. Сэмми откровенно забавлялась. Всем было хорошо. Вестгейт с удовольствием выпил еще, потом еще, и ему стало просто замечательно. Он критически оглядел Сэмми с ног до головы и тут же потерял над собой контроль.

Близкое присутствие хорошенькой женщины, как всегда, возбудило какой-то неведомый центр у него в мозгу, который задействовал профессиональные качества. И сейчас они были направлены на производство маленького чуда для себя. Старина Томми и сам не подозревал, насколько был близок к истине, говоря, что Вестгейт кого-то «околдовал». Каждый раз, стоило Вестгейту разбудить в себе профессионала и привлечь немного воображения… Здесь нужна была только уверенность в себе — колдовство начиналось, и чудо случалось. И он заполучал любую женщину, чему после не переставал удивляться сам.