Джон Кристофер - Долгая зима

– Я не подозревал, что дела так плохи.

– Остался всего один путь. Ты служил в танковых войсках. Теперь ты можешь помогать им готовиться к войне.

– К какой еще войне?

– Против Южной Африки. Насколько я понимаю, она начнется через два-три года. Ты мог бы получить звание.

Они берут белых офицеров до звания капитана включительно. На краткосрочный контракт.

– Нет, – сказал Эндрю, – это не по мне.

– Сколько у тебя с собой денег?

– Двести пятьдесят фунтов. И еще больше тысячи у Мадлен.

– Сложите все вместе и заведите торговлишку, – посоветовала Кэрол. – Не важно какую. Черные все еще розовеют от удовольствия, когда товар им отпускают белые руки.

Если ты правильно выберешь товар и место, то дела могут пойти неплохо. Я уже говорила, что здесь можно сколотить приличные денежки.

– Спасибо за совет.

– И не тяни, берись за дело сразу. Иначе деньги уплывут между пальцев, особенно в Лагосе. Ибадан ничуть не лучше. Возможно, на севере было бы полегче – скажем, в Кадуне. Примитивно, конечно, зато есть перспектива.

– Ты быстро набралась сведений об этой стране, – заметил Эндрю.

– У меня свои источники информации, – с улыбкой ответила Кэрол.

– А как ты сама? – спросил Эндрю. – Все в порядке?

– Стараюсь.

– Нашла себе работенку?

– Вот именно. – Она взглянула на часы. – Хочешь еще выпить?

Часы были новыми; камушки, усеивавшие циферблат, начинали переливаться, стоило ей пошевелить рукой. Он внезапно понял, что тяжелое ожерелье у нее на шее – не просто бижутерия: на цепочке из чистого золота поблескивали полудрагоценные и драгоценные камни.

– Значит, мне не следует за тебя беспокоиться, – заключил Эндрю. – Спасибо, я больше не буду пить. Мне пора.

Денек выдался не из легких.

– Я дам свой адрес – на случай, если тебе захочется меня найти.

Они расстались в дверях бара, пожелав друг другу доброй ночи. Эндрю задержался, чтобы переброситься словечком с привратником; он уже чувствовал побуждение, которому предстояло стать потребностью, – поприветствовать собрата по расе, еще одного одинокого и несчастного человека.

– Вы из какой части Франции?

– Из Дижона. У меня было агентство по торговле недвижимостью.

Эндрю кивнул:

– Помнится, я проезжал через ваш город как-то вечером, зимой. Даже останавливался там, чтобы поесть. Не помню, как назывался ресторан, но еда была отличная.

– В Дижоне всегда была отличная еда.

– А потом прогулялся по улицам. Шел дождь, мостовые отражали свет фонарей. Я помню магазины – кондитерские, ювелирные, мясные лавки с головами оленей и диких кабанов над дверьми.

– И я помню, месье. Помню шум голосов в закусочных и еще многое другое…

В дверях появились двое рослых нигерийцев с дамами, и привратник занялся ими. На мужчинах были яркие одежды и тюрбаны на головах. Дамы были белыми. Уходя, Эндрю оглянулся и снова увидел Кэрол. Она шла назад в бар, сопровождаемая нигерийцем в вечернем костюме.

На следующее утро, спускаясь к завтраку, Эндрю запасся газетой «Таймс оф Найджириа» на случай, если ему придется долго ждать Мадлен. Однако она уже сидела за столом и встретила его улыбкой. Он сел с нею рядом и отложил газету, не раскрывая. Маленький столик предполагал интимное соседство.

– Мне стыдно, – сказала она. – Я заказала двойную порцию яичницы с беконом.

– Чувство стыда всегда полезно разделить на двоих. Я возьму то же самое.

– Как Кэрол?

– Она прекрасно устроилась. – Эндрю помолчал. – Кажется, у нее завелся богатый чернокожий друг.

Взглянув на него, Мадлен спокойно произнесла:

– Могла бы по крайней мере скрыть это от тебя.

– Она и не афишировала этого. Я увидел их вместе совершенно случайно. Мне все равно. Но Дэвиду будет не все равно. И тебе.

– Не уверена.

– Не уверена… в чувствах Дэвида или в своих собственных?

– Ни в его, ни в своих. А ты почувствовал облегчение?

– Когда знаешь, что она может сама о себе позаботиться, все становится на свои места.

– Как мальчики?

– Они учатся в безумно дорогом интернате в Ибадане.

Кажется, у них все идет отлично. Она показала мне письмо от Робина.

– Ибадан?..

– Сто десять миль к северу. Столица Северной провинции, в два раза больше Лагоса.

– А я думала, это в Персидском заливе.

– Там Абадан. Нам предстоит многое узнать. И чем быстрее, тем лучше. В конце концов, мы ведь беженцы.

– Беженцы? Вообще-то да. Что еще сказала Кэрол?

– Дала мне хороший совет.

– А именно?

– Она считает, что я могу поступить на службу в нигерийскую армию, чтобы готовить солдат к войне с Южной Африкой, которую они собираются рано или поздно начать.

Совместно с другими африканскими странами, надо думать.

Трудно надеяться, чтобы в одиночку они могли рассчитывать на успех.

Мадлен улыбнулась:

– Полагаю, эта мысль пришлась тебе не очень-то по душе.

– Было и второе предложение – чтобы мы с тобой объединили средства и открыли магазин. Белые торговцы пользуются здесь популярностью. И в них пока еще ощущается нехватка.

– Военный инструктор или торговец. Видимо, дела пойдут непросто, да? Что же это будет – газетный киоск, табачная лавочка, горшки со сковородками? Наверное, чтобы открыть аптеку, понадобилась бы соответствующая квалификация?

– Вроде того. Вчера вечером я проходил мимо провала в стене, над которым болталась надпись: «Доверительный медицинский кабинет».

Она покачала головой:

– Где уж нам конкурировать…

– Покидая Англию, Кэрол прихватила четыре тысячи фунтов, – вспомнил Эндрю. – Наверное, я мог бы претендовать на какую-то часть. Но…

– Нет, не нужно, – скороговоркой выпалила Мадлен. – Пожалуйста! Мне бы не хотелось.

– Тогда я смогу вложить в дело в пять раз меньше, чем ты.

– Это так важно?

– Может стать важным. Когда здесь появится Дэвид.

– Что бы ни случилось, мы не станем ссориться из-за денег.

– Как и из-за чего-либо другого.

– Да, – сказала Мадлен и взяла его руку в свою. – Уверена в этом.

Их пальцы переплелись.

– Кажется, нам сейчас подадут яичницу с беконом, – умиротворенно произнес Эндрю.

Они с жадностью набросились на завтрак, наслаждаясь после долгих лишений обилием еды. Наливая себе третью чашку кофе, Эндрю вспомнил про газету, в которую так и не удосужился заглянуть. Он развернул ее и начал с первой страницы.

Заголовки выглядели кричаще, бумага была самой дешевой, но и это впечатляло после лондонских листочков. Главная новость касалась Южной Африки: «ЗВЕРСКОЕ ОБРАЩЕНИЕ С ЖЕНЩИНАМИ И ДЕТЬМИ». Ниже шло шрифтом помельче: «Сенсационное сообщение вождя банту» – леденящая душу история, которую Эндрю счел совершенно не правдоподобной. Он перевел взгляд на другой заголовок, помещавшийся на следующей странице: «ЕВРОПЕЙСКИЕ ВАЛЮТЫ: РЕШЕНИЕ ПРАВИТЕЛЬСТВА».