Василий Головачев - Черный человек. Книга 2

Ознакомительный фрагмент

Чуть в стороне от огонька маяка вспыхнуло алое колечко, перечеркнутое призрачным крестом визира.

Тела людей на мгновение потяжелели, и тут же неприятные ощущения исчезли.

Движения не чувствовалось, казалось, спейсер стоит на месте, лишенный маневра и энергии, но в алой окружности вскоре появилась маленькая зеленая искорка, на глазах превращаясь в звезду, светящееся пятно, облако и, наконец, в диковинную конструкцию, передергиваемую полями свечения.

Маатанский транспортник напоминал уродливую дыню с проломами на «носу» и «корме» и весь оброс бахромой каких-то металлических на вид ажурных башен, антенн и труб.

— Красив! — нарушил молчание Бегич. — Такого я еще не видел. Что будем делать?

— Машина в вашем распоряжении, — прорезался в наушниках рации голос командира спейсера. — С этого момента мы — пассажиры на контроле. Передача управления, блок снят.

— Принял, — сказал Джума Хан, покосившись на Бегича.

— Подтверждаю, — отреагировал Портос. — Драйвер-прима — Джума Хан.

— Дистанционное обследование объекта.

— Посылаю «пчел».

Спейсер выстрелил капсулу «Роя-100», зеленой иглой промелькнувшую по виому. В двухстах километрах от маатанского проникателя капсула разделилась на сотню автоматических зондов наподобие тех, что использовал когда-то Шаламов.

— Можно, я проберусь в него? — предложил кто-то из пилотов в отсеке десанта.

— Это кто такой быстрый?

— Гриф Паат Хузангай.

Бегич перешел на личный диапазон связи, ткнув пальцем в рот.

— Я его знаю, пилот экстра-класса. Кстати, это он ходил с Ромашиным на Юпитер.

Джума кивнул, давая понять, что принял слова Бегича к сведению.

— Ваше время придет, маэстро Хузангай.

В течение получаса они наблюдали за действиями «пчел», пока Портос собирал сведения от них, суммировал и готовил вывод. Но вывод этот ошеломил всех, даже бывалых пограничников.

— Это нематериальный объект, — бесстрастно сообщил инк. — На самом деле транспортник маатан — голографический мираж, динго. Устойчивый волновой пакет. Пройти вовнутрь вы можете, но вряд ли десант обогатит науку, а тем более практику контакта. К тому же боюсь, что, нарушив структуру пакета, мы его просто превратим во вспышку света.

— Однако надо же посмотреть, что он нес внутри. Как он появился здесь? Именно из «серой дыры»?

— По мнению наблюдателей — а «дыру» изучают около десятка научных групп, — проникатель появился внезапно, словно выскочил из «струны»… или из самой «серой дыры», что не исключено.

— Значит, если он прорвался сквозь мембрану «серой дыры»… его материальный субстрат остался там, в «дыре»?

— Вы очень образно выразились, хотя это не более чем гипотеза. Посоветуйтесь с физиками, с их лидером Новиковым. Могу дать связь.

— Позже. Хузангай, вот и настал твой черед.

— Готов. Машина?

— Что-нибудь маленькое и юркое, надо быть предельно точным и осторожным.

— «Орех»? Меньше только обычный «заскок», но у него тяга слабовата и ресурс маловат.

— Хорошо, пусть будет «орех».

Спейсер выплюнул тетраэдр «ореха» — аппарат, специально предназначенный для спасательных операций внутри зданий, шахт, подземных коммуникаций и других объектов с ограниченным объемом.

Мигнув алыми габаритными огнями, аппарат выписал две красивые петли и пропал на фоне светящейся горы чужого корабля, загородившего всю переднюю сферу обзора. Камеры «ореха» включились, когда он вплотную приблизился к загадочному призраку некогда существовавшего космолета «черных людей».

— Локацию не включать, — предупредил Портос. — Не поможет. В вашем распоряжении только интуиция и глаза.

— Не будь занудой, Портос, — весело ответил Хузангай. Джума встретил взгляд Богача и пробормотал:

— Не бойся умного лихого, говорит древняя пословица, бойся смирного дурного. Тебе твоя интуиция ничего не говорит — что там, внутри этого портрета тьмы и света?

— Ничего, — осклабился Бегич. — Моя интуиция работает только на опасность, а этот монстр безопасен, как отражение в зеркале.

«Орех» вошел в стометровый пролом в корме корабля, хотя кормой эту его часть можно было назвать условно, и пропал из виду. Виом, принимающий передачу с камер аппарата, показал громадную бесформенную полость, сплошь заросшую лесом все тех же конструкций, что и внешняя оболочка левиафана. Цвета в полости преобладали коричнево-зеленые и фиолетовые, мрачные.

Проплыли мимо поля дырчатых пластин, заросли толстых труб, холмы черно-серой пены. Проход сузился, теперь «орех» плыл сквозь месиво «корней» и «корнеплодов» величиной с аппарат и больше, затем углубился в петлистый сине-сизый туннель с гладкими стенами, ни дать ни взять — кишка диаметром шесть-семь метров.

Ничего неожиданного не происходило и не могло произойти, разведчик путешествовал внутри устойчивого голографического миража, слепка некогда существовавшего исполина, однако люди следили за полетом, затаив дыхание, и ждали чудес.

«Кишка» вывела аппарат в «желудок» — еще одну полость, поменьше первой, в которой тем не менее свободно уместился бы спейсер типа «Шевалье». И в центре полости все увидели сверкающий «ледяной» айсберг орилоуна. Впрочем, не один — орилоунов здесь скопилось около двух десятков, большинство — мертвых, почерневших, но два или три сохранили влажный блеск и гармонию жизни.

Кто-то прищелкнул языком, видимо, впервые оценив красоту линий орилоунских «храмов».

— Это его груз? — прервал молчание Бегич.

— Вероятно. Обычно проникатели развозили «черных людей», но были случаи и перевозки орилоунов, разве что не в таких масштабах. Куда же он их вез? И довез ли?

— Для установки в других районах Галактики, куда же еще.

— Может, ты и прав, только запоздали они с расселением. Вполне вероятно, что корабль путешествовал по Вселенной сотни миллионов, если не миллиарды лет.

— Вывод не очевиден, — вмешался Портос. — Волновая матрица не может жить так долго, в космосе слишком много возмущающих факторов…

— Это не вывод — свободный полет мысли. Хузангай, ищи проход дальше, в рубку этого дредноута.

Пилот молча тронул аппарат с места.

Через час он проник в «рубку» маатанского космолета: большой треугольный зал с перепончатыми стенами и черным зеркалом экрана, перед которым на «журавлиных гнездах» восседали черные глыбы маатан; Джума насчитал их восемь. Кроме того, в недрах корабля прятался еще один жилой, или пассажирский, отсек, где счет шел уже на сотни «черных людей».

— Кладбище, — донесся негромкий возглас пилота, когда он облетел пассажирский отсек.