Василий Головачев - Предсказанное. Том 1

– Я и не знала, что мы вымираем. Что за шанс?

– Интрасенсы.

– Это Даниил… м-м… «черный» вам сообщил или ваш вывод?

– Мой, но он хорошо коррелируется…

Движением ладони Боянова остановила математика.

– Довольно, поговорим о тайнах экзосенса Шаламова позже, а сейчас меня занимают другие проблемы. Кстати, что заставляет его путешествовать? Я имею в виду, что подобная страсть к странствиям не совсем обычная вещь для нас с вами.

Железовский кивнул, с усилием возвращая себе бесстрастный вид.

– Вы правы. Я думаю, это уже влияние «черного». Маатане, насколько нам известно, представляли собой энергоинформационные аккумуляторы, созданные Вершителями для каких-то своих целей, и смысл их жизни состоял в постоянном сборе информации и аккумулировании энергии, вот наш получеловек и включает свою стандартную программу, когда овладевает сознанием. Да и на психике Шаламова сей факт не мог не отразиться.

– Это… страшно!

Железовский шевельнул плечом так, что под тонкой тканью костюма рельефно обозначились мускулы, но возражать не стал.

– Поневоле вспоминается изречение, – продолжала Боянова. – «Человек в самом себе носит самого страшного из своих врагов»[145]. К Шаламову изречение подходит идеально. К сожалению. А ведь у нас в запасе еще два экзосенса: Лондон и Мальгин. Выдержат ли они бой с чужой психикой или сломаются, как Шаламов?

– За Мальгина можете быть спокойны, он выдержит, а что касается Лондона… – Математик слегка замялся. – Разве он не дома, в полном здравии?

Боянова уловила заминку хозяина, остро взглянула на него.

– По-моему, вы тоже знаете, Аристарх: мы имеем дело не с прежним Майклом Лондоном. Так?

Железовский снова пошевелился, что-то его беспокоило, тревожило, а может быть, просто он с нетерпением ждал ухода комиссара, чтобы заняться любимым делом. Боянова подождала ответа, не получила и собралась уходить.

– Еще несколько моментов. Вы не спрашивали «черного», что такое «сфера Сабатини»?

– Эйнсоф? – Железовский улыбнулся. – Спрашивал. По выражению Даниила-«черного», эйнсоф – место, где можно случайно коснуться чего-то (я не понял, чего именно), что вызовет взрыв вакуума. В моей интерпретации – взрыв нашего домена.

– Ах, Ромашин, Ромашин, – покачала головой Боянова. – Как же опасны твои самодеятельные исследования…

– При чем тут Ромашин? – удивился математик, но женщина его не слушала.

– Еще раз предлагаю перейти на работу в отдел, не нужна будет конспирация и особые методы связи. К тому же, уверяю вас, работать у нас не менее интересно, чем в ксеноцентре ИВК, проблем хватает.

– Не хочу, – сказал склонный к прямоте Железовский, не чувствуя смущения. – Не люблю формальных структур, узаконенной системы методов, процедур, работы и деловых отношений. Лучше работать на контракте: вам важен результат, мои личные соображения вас не должны волновать, как и нормы поведения.

– Что ж, ultima ratio[146]. – Голос комиссара похолодел. – Как дела с заданием? Завершаете?

– В стадии… э-э… предварительного… м-м… поиска, – промямлил Железовский.

Боянова молча смотрела на него, не выказывая эмоций, но математик видел, о чем она думает.

– Впрочем, извините, мне было просто некогда, – сказал он, опуская голову.

– Вы меня удивляете, Аристарх, – спокойно, с ноткой грусти проговорила Власта. Она чувствовала, что математик знает, о чем идет речь. – Вы сами предложили нам помощь, и вдруг оказывается, что вам некогда! Как это понимать? Мне казалось, что вы уже достигли age of descretioin[147] и способны отвечать за свои решения, теперь же убеждаюсь, что поторопилась с предложением работать у нас.

Комиссар повернулась к двери.

– Завтра будет готов анализ и расчет, – проговорил красный от стыда Железовский ей в спину. – Я набрел на интересное явление: многие высокотехнологические заводы-автоматы делают детали, которые потом не поступают к потребителю продукции. Когда удастся проследить каналы их вывода, можно ждать открытий.

– Каких? – Боянова оглянулась через плечо.

– Ваши подопечные «эскадроны жизни» делают себе таким образом какую-то сложную технику. Оружие. Транспорт. Разведсистемы. И все это – против нас, интрасенсов.

– «Эскадроны» здесь ни при чем, – вздохнула женщина, глядя на математика с неопределенным интересом. – С ними еще как-то можно мириться, но они связаны с экстремистами разных мастей, от нацистов до «непримиримых» – фанатиков пострелигиозного толка, а это уже другая компания, требующая постоянного внимания. Плюс Орден.

– Ничего, я доберусь и до них.

Боянова улыбнулась.

– Нашему б теляти вовка зъисты! Все-таки вы пока больше мальчишка, Аристарх, а не мужчина-интрасенс. От вас требуется только расчет центра, прогноз готовящейся потасовки, остальным займутся криминальные подразделения. Не вмешивайтесь не в свои дела. Почему бы для ускорения расчета вам не воспользоваться эм-синхро? У безопасности есть своя, и довольно обширная, система банков данных, не хватит – включим европейскую, азиатскую или американскую компьютерную сеть…

– Нет. – Железовский бросил взгляд исподлобья. – У наших противников тоже есть системы защиты информации, и если начать работать в открытую…

Боянова кивнула и вышла, услышав последнюю фразу математика уже из коридора:

– И вся любовь…

Фраза вызвала невольную усмешку, но Боянова тут же забыла о ней, увидев возле дома Шевчука. Заместитель молча посторонился, пропуская ее в салон пинасса, и аппарат взмыл в небо.

– Что ты тут делал?

– Проходил мимо, – серьезно сказал Шевчук, успевший дать отбой оперативникам подстраховки. – Не успела?

– Сними прикрытие.

– Снял. Шаламова четверть часа назад засекли в Хатанге. Взял курьерский когг и отбыл куда-то в неизвестном направлении. Служба пространства работает, скоро узнаем, куда он направился. И еще любопытная деталь: вместе с фигурантом розыска наблюдался странный объект – в форме полупрозрачного облака с глазами.

– Тысячеглазый орилоунский автомат. Или как там его?.. «Аргус-3».

– По-видимому, он.

Пинасс достиг транспортного узла метро, лихо воткнулся в финиш-поле машин малого класса. Шевчук вылез первым, подал руку Бояновой, зашагал рядом, чуть косолапя.

– Куда теперь? В отдел? Я только что с Меркурия, работал с пограничниками по сетке защитных станций. «Сфера Сабатини» мигает, то начинает светиться, то «проваливается» в черную яму, как бы исчезает. Но впечатление… – Шевчук пригладил усы, подумал и коротко добавил: – Абу-ль-Хавл!