Журнал «Если» - «Если», 2002 № 08

— Дверь, — сообщил он, — из черного дерева. Еще его называют Diospyros ebenum. Оно растет в Серендипе. Резьба покрыта золотом. Атомный вес золота 197,2.

Он постучал в дверь и открыл ее.

Чиновник протокольного отдела оказался толстяком с темными кустистыми бровями. Он не встал при появлении посетителей.

— Я лорд Кохеренс-Гамильтон, а это, — тут он указал на тоненькую ясноглазую женщину, стоявшую возле него, — моя сестра Памела.

Сэрплас низко поклонился даме, она улыбнулась в ответ, да так, что на щеках появились ямочки, и сделала легкий реверанс.

Чиновник Протокольного Отдела быстро просмотрел бумаги.

— Объясните мне, что это за «липа»? Территории Западного Вермонта! Будь я проклят, если когда-либо слышал о таком месте.

— Вы много потеряли, — надменно сказал Сэрплас. — Действительно, мы молодая страна, появившаяся всего семьдесят пять лет назад во время раздела Новой Англии. Но в наших прекрасных землях много достопримечательных мест. Красивейшее озеро Шамплейн. Генные фабрики в Вайнуски, старейшее учебное заведение — Universitas Viridis Montis — в Берлингтоне… У нас есть многое, чем мы гордимся, и нет такого, чего бы мы стыдились.

Похожий на медведя чиновник подозрительно посмотрел на него и спросил:

— Что привело вас в Лондон? Почему вы хотите получить аудиенцию у королевы?

— Моя цель и пункт назначения — Россия. Однако посещение Англии включено в маршрут, а так как я дипломат, то уполномочен засвидетельствовать почтение своей страны вашему монарху. — Сэрплас только что не пожал плечами. — Вот и все. Через три дня я уже буду во Франции, и вы даже не вспомните обо мне.

Чиновник пренебрежительно бросил бумаги карлику, который заглянул в них и вежливо вернул Сэрпласу. Маленький человечек сел за изготовленный по его размерам столик и быстро скопировал документы.

— Ваши бумаги попадут в Уайтчепел, их там изучат. Если все пройдет хорошо… в чем я сомневаюсь… и представится удобный случай… что не так уж вероятно… королева примет вас примерно через неделю или десять дней.

— Десять дней! Сэр, у меня очень напряженное расписание!

— Вы хотите отозвать ходатайство?

Сэрплас колебался.

— Я… должен это обдумать, сэр.

Леди Памела невозмутимо наблюдала, как карлик уводил посетителей.

В предназначенной им комнате висели зеркала в массивных рамах и потемневшие от времени старинные картины, а в камине был разведен огонь. Когда их маленький гид ушел, Дарджер тщательно запер дверь на задвижку и замок. Затем он бросил шкатулку на кровать, улегся рядом с ней, уставился в потолок и сказал:

— Леди Памела необыкновенно красивая женщина. Черт меня побери, если это не так.

Не обращая на него внимания, Сэрплас, заложив лапы за спину, мерил шагами комнату. В нем кипела энергия. Наконец он принялся сетовать:

— Вы втянули меня в опасную игру, Дарджер! Лорд Кохеренс-Гамильтон подозревает нас.

— Ну и что?

— Я повторяю: мы еще не приступили к реализации своих планов, а он уже подозревает нас! Я не доверяю ни ему, ни его генетически воссозданному карлику.

— Что за ксенофобия! И это у вас-то!

— Я не презираю это создание, Дарджер, я боюсь его. Если заронить подозрение в его макроцефальную голову, он не успокоится, пока не выведает все наши тайны.

— Возьмите себя в руки, Сэрплас! Будьте человеком! Мы уже слишком далеко зашли, чтобы отступать.

— Я что угодно, только не человек, благодарение Господу, — ответил Сэрплас. — Но все же вы правы. Коготок увяз… А пока можно выспаться. Уйдите с кровати. Вы можете спать на коврике у камина.

— Я?! На коврике?!

— Я плохо соображаю по утрам. Если кто-нибудь постучит, а я не раздумывая открою дверь, вряд ли будет хорошо, когда обнаружат, что вы спите в одной постели с хозяином.

На следующий день Сэрплас вернулся в Отдел Протокола, чтобы заявить: ему позволено ожидать аудиенции у королевы в течение двух недель, но ни на день больше.

— Вы получили новый приказ своего правительства? — подозрительно спросил лорд Кохеренс-Гамильтон. — С трудом могу себе представить, каким образом.

— Я исследовал собственное сознание и поразмыслил о некоторых тонкостях фраз в моих инструкциях, — ответил Сэрплас. — Вот и все.

Выйдя из Отдела, он обнаружил леди Памелу, ожидающую снаружи. Когда она предложила показать ему Лабиринт, он с радостью согласился. В сопровождении Дарджера они неспешно направились вглубь, сначала смотреть смену караула в переднем вестибюле, перед огромной стеной с колоннами, которая когда-то — прежде чем ее поглотило разросшееся в период славных лет строительство — служила фасадом Букингемского дворца. Пройдя вдоль стены, они направились к зрительской галерее над государственной палатой.

— Судя по вашим взглядам, сэр Плас Прешез, вас интересуют мои бриллианты, — заметила леди Памела. — И неудивительно. Это фамильная драгоценность старинной работы, сделанная на заказ. Каждый камень безупречен, и все они прекрасно подобраны. Ожерелье гораздо дороже услуг сотен аутистов.

Сэрплас, улыбаясь, снова взглянул на ожерелье, обвивавшееся вокруг ее точеной шеи, над совершенной формы грудью.

— Уверяю вас, мадам, меня очаровывает вовсе не ваше ожерелье.

Она чуть порозовела от удовольствия. Затем непринужденно переменила тему:

— Что это за шкатулку носит с собой ваш человек, куда бы вы ни пошли? Что в ней?

— А, это… Безделица. Подарок для Московского князя, последней цели моего путешествия, — сказал Сэрплас. — Уверяю вас, она не представляет никакого интереса.

— Вы с кем-то разговаривали прошлой ночью у себя в комнате, — сказала леди Памела.

— Вы подслушивали под моей дверью? Я удивлен и польщен.

Леди Памела зарделась.

— Нет-нет, это мой брат… это его работа, вы же понимаете… наблюдение…

— Возможно, я разговаривал во сне. Со мной такое бывает.

— На разные голоса? Брат говорил, что слышал диалог.

Сэрплас отвел взгляд.

— Тут он ошибся.

Английская королева представляла собой зрелище, способное конкурировать с любыми другими диковинами этой древней страны. Она была огромной, как железнодорожная платформа из старинной легенды, а вокруг нее сновали слуги с едой и информацией, от нее они уходили с грязными тарелками и утвержденными законами. С галереи она показалась Дарджеру похожей на королеву пчел, но, в отличие от той, английская королева не совокуплялась, а гордо оставалась девственной.

Ее звали Глориана Первая, ей исполнилось сто лет, но она все еще росла.