Кир Булычев - Два билета в Индию

Ознакомительный фрагмент

Вернулся старик.

— Я говорю о твоих занятиях, — сказал Маун У.

— Ну, это все пустяки, — сказал старик. — Так, на досуге занимаюсь историей. Вот сейчас пишу о генерале Бандуле. Вы о нем слышали?

Зеленко кивнул головой, а Игорь сказал, вспомнив, что рассказывал Евгений Александрович:

— Он воевал с англичанами и погиб.

— Какой умный мальчик! — сказал старик. — И так хорошо говорит по-английски!

— По-английски еще плохо. Но я научусь, — сказал Игорь. — И по-бирмански тоже.

Он был в центре внимания, немного гордился тем, что не струсил, когда увидел змею, и вообще чувствовал себя настоящим мужчиной.

— Что же ты еще знаешь о Бандуле? — спросил старик.

— Он погиб в первую англо-бирманскую войну, в тысяча восемьсот двадцать пятом году.

— Правильно.

Мать Маун У принесла чай и всякие сладости. Володя и Игорь стали отказываться, но старик и Маун У и слушать их не хотели.

— Маун У должен отдыхать, — говорил Володя.

— Вот сейчас выпьете чаю и тогда поедете. Я договорился с Маун Чве, вашим шофером, что он за вами заедет через час. Так что вам все равно некуда деваться. В такую жару по улице не погуляешь.

Пришлось пить чай. Игорь совсем не жалел, что попал в этот дом.

— Отец, — сказал Маун У, — помнишь, ты хотел спросить у русских про твою картину?

— Конечно, конечно. Совсем забыл в суматохе. Если вас не затруднит, я хотел бы спросить вашего совета в одном историческом вопросе, — сказал старик. Он обращался одинаково и к Володе, и к Игорю, и Игорю очень хотелось, чтобы он смог ответить на этот вопрос.

Старик снял со стены старинную картину, раскрашенную акварельными красками. На ней был изображен бой. Солдаты в красных мундирах шли стройными шеренгами на невысокий холм. На вершине холма стояли маленькие пушки и около них полуголые артиллеристы. Среди них был один — ростом выше других, с желтыми волосами и розовым лицом. Человек явно командовал пушками, потому что он указывал на фигурки в красных мундирах зажатым в руке мечом. На поясе у него висели ножны от этого меча.

— Тут изображен бой под Рангуном в тысяча восемьсот двадцать четвертом году. В красных мундирах — англичане, — сказал старик, передавая картину Володе и Игорю, чтобы они ее получше рассмотрели. — На холме стоит бирманская батарея, которая отразила эту атаку. Сама битва известна, но в картине есть одна деталь, о которой я очень хотел бы узнать. Вот. — Старик показал на человека с желтыми волосами. — Подпись под картинкой гласит: «Артиллерист Иван и пушки генерала Маха Бандулы стреляют по англичанам». Я долго думал, кто мог быть этот человек. И имя Иван, мне кажется, встречается у русских. Вы ничего не знаете?

Игорю и Володе пришлось признаться, что они ничего не знают. Игорь припомнил разговор с Евгением Александровичем о том, что в России в 1824 году вряд ли многие знали о Бирме. Но все равно то, что говорил старик, было очень интересно.

— Обратите внимание, — сказал старик, — на меч в руке у артиллериста. Это очень дорогой меч, и художник постарался и нарисовал его в деталях. Особенно ножны. Такие ножны были у меча генерала Бандулы.

Игорь смотрел на меч и вспоминал, где же он видел такой же. Потом сказал:

— Я видел такой меч в Индии, в Дели, в магазине сувениров. Только у него ножны были не серебряные, а обтянуты материей.

— Такие простые мечи были у многих офицеров. Мне бы хотелось узнать, не русский ли это был артиллерист. В бирманских документах ничего не сохранилось.

— Конечно, конечно, — сказал Зеленко, — нам это тоже очень интересно.

Игорь никак не мог отделаться от мысли, что он видел этот меч не только в индийской лавке. Но где еще? В Москве, в музее? Нет. Но где же? И, казалось, в голове вот-вот родится нужное воспоминание, но в этот момент перед домом осторожно загудел автомобиль. Приехал Миша.

8

Сундук в Великом Устюге

Бывает, что вечером никак не можешь решить задачу. Бьешься, бьешься, и все зазря. А потом ночью она решается сама собой. Проснулся утром — и отлично представляешь себе и этот чертов бассейн с двумя трубами, в которые что-то вливается и что-то выливается, и понимаешь, что наполнится он именно через три часа двадцать минут, ни на минуту раньше.

Так примерно случилось и с Игорем. Он весь вечер думал, где он видел бирманский меч в серебряных ножнах, а как только солнечный луч добрался до его кровати и защекотал глаза, Игорь проснулся и, оказывается, вспомнил, где и когда это случилось. Даже странно, как он мог забыть об этом: о прошлогодней поездке к бабушке в Великий Устюг, о реке Сухоне и плотах на ней, о голубых лесах на низком, правом берегу, о городском парке с аллеей высоких лип у школы, о белых церквах над обрывом.

…Ехали к бабушке от Вологды на пароходе. Пароход «Достоевский» с трудом проталкивался по узкой реке Вологде, по каналам, построенным еще при царе Горохе, потом выбрался все-таки на широкую Сухону и мимо игрушечной деревянной Тотьмы, мимо спокойных деревень над обрывами доплыл до Великого Устюга, старинного красивого города, который раньше был еще больше, чем сейчас, и из него уходили в Сибирь землепроходцы Хабаров, Дежнев, Атласов и другие.

Бабушка живет на набережной, в одноэтажном деревянном домике с садом. У нее есть две кошки, одна из которых без уха, а другая всегда чихает, и пес, который, вместо того чтобы лаять, прячется по ночам в сени, и ничем его оттуда не вытянешь, пока не рассветет. Устюгская бабушка — папина мать. У Игоря есть еще одна бабушка, мамина, но она живет в Москве и часто бывает у Исаевых. Устюгская бабушка значительно интереснее, потому что в революцию она была поварихой на военном буксире в двинской флотилии и воевала с белогвардейцами. Теперь она стала старая и редко выходит из дому — только на базар и на заседания совета ветеранов при городском музее.

Из окна бабушкиного дома виден лес на том берегу Сухоны. В этот лес Игорь с соседскими ребятами ездил за грибами. Сам бабушкин дом старенький, и отец, когда приезжает домой в отпуск, всегда чинит крышу и забор, но на следующий год приходится начинать сначала. В комнате, где спит бабушка, стоит ее высокая железная кровать с блестящими шарами на спинке, толстый пузатый комод, два гнутых стула, круглый стол и сундук, покрытый белой кружевной накидкой.

Игорю всегда хотелось заглянуть в сундук — не потому, что ему было очень любопытно, а потому, что как-то бабушка достала оттуда старинные полотенца в подарок маме и заодно чтобы показать Игорю большую пожелтевшую фотографию. На фотографии дымил неуклюжий пароход с пушкой на носу, а у борта стояла молодая женщина в косынке. Это и была бабушка. Тогда бабушка сказала, что в сундуке много интересного и надо как-нибудь перебрать его, а то моль заведется. Сказала, что и сама уж не помнит, что там лежит. Как только Игорь узнал, что даже бабушка не помнит, в нем проснулся дух исследователя. Он несколько раз подходил к бабушке и канючил, что пора перебрать сундук, но бабушке все было недосуг — то пирог печь надо, то зубы замучили, то кошка опять расчихалась, надо к ветеринару нести.