Владимир Венгловский - Над небом голубым

— Где Колючка? — спросил мой друг. — Уже давно должен был появиться. Смотри, что там впереди?

«Костер».

Сквозь деревья пробивался огонек. Алька, словно индеец из приключенческих фильмов, шмыгнул в кусты. Стараясь не шуметь, ведь в лучших традициях следопытов под ногами не должна хрустнуть ни одна веточка, мы подкрались к костру. Дрожащее пламя отбрасывало тени, которые, казалось, протягивали длинные руки к сидящему у огня человеку.

— Лети на свет, бабочка, — сказал незнакомец, не оглядываясь. — Хватит прятаться.

Алька поднялся и шагнул в круг света.

— Я не бабочка, — сказал он.

Мужчина подбросил в костер несколько хворостинок и обернулся. Алька еще не видел столь старых людей, ведь все стараются изменить лица и выглядеть моложе. Во всяком случае, разгладить глубокие морщины, что делали лицо похожим на растрескавшийся асфальт, не представляло труда.

— Привет, бегун или беглец? — незнакомец усмехнулся, морщины разгладились, и Алькина тревога исчезла без следа. — Ты же из школы межпространственников? Давай, присаживайся, Бабочка.

— Я Алька, — буркнул мой друг и опустился на лежащее полено, почувствовав сквозь плотную ткань брюк шершавую кору. Я сел рядом, ощущая жар от языков пламени.

— Как древние люди у первого костра, — кивнул старик на огонь. — Меня звать Гораном. Давай, Бабочка, рассказывай, чего сбежал. Хотя это ты правильно сделал.

«Почему?» — удивился я.

— Почему? — удивился Алька.

— Тебя же что-то подтолкнуло на этот шаг?

— Не знаю, — пожал худыми плечами мой друг.

«Зато я знаю — упрямство, — сказал я. — И общая вредность».

— Ты же приходишь сюда почти каждую ночь. Что тебя ведет, Бабочка?

— Откуда вы знаете? Вы… следили за мной?

— За тобой? Зачем? Просто вы ходите так шумно, что не мудрено не заметить.

«Вы?! Он же не может меня видеть!»

— Вон твой друг, — сказал Горан. — Тоже к костру пришел. Смотри, не боится.

Из темноты выполз Колючка и повел длинным носом, принюхиваясь. Алька достал из кармана яблоко и протянул ежу. Тот отбежал назад в спасительную тень. Тогда Алька положил яблоко на дорожку и подождал, пока Колючка соизволит выползти на свет, схватит угощение и утащит в темноту.

— Съест, — констатировал Горан.

— Вы что, здесь живете? — спросил Алька.

— Можно сказать и так, — улыбнулся старик. — Каждый же может жить, где ему хочется. Мне нравятся покинутые дома и кабины, ведущие в пустые миры. А возможно, мне просто не хочется расставаться с прошлым.

— Оно как память, — сказал Алька.

— О неудачниках, — добавил Горан. — Жизнь кипит, отправляются новые кабины, но мне нравятся вот эти, давно всеми брошенные, которые больше нельзя использовать.

— Вы путешествовали?

— Это было очень давно. Тогда все виделось по-другому. Мы были первопроходцами, мечтателями, отправляющимися в неведомое.

— Одна из кабин — ваша? — тихо спросил мой ДРУГ.

— Номер двадцать три, — ответил старик. — Пустышка.

Он поднял целую вязанку хвороста и подбросил в костер. Взметнулся столп искр.

— Сейчас вас специально учат мечтать, готовят ваши разумы к тому, чтобы открывать новые миры. В мое время еще не знали, что люди после подпространства меняются навсегда.

После этих слов я получше присмотрелся к новому знакомому.

— Но вы же неизменный? — спросил Алька. — Разве вы преступник?

— Думаешь, что неизменными остаются только преступники, которым навязывают это как наказание? Не допускаешь, что это может быть личный выбор? Возможно, я просто хочу оставаться прежним человеком.

— Зачем?

— Долго объяснять, Бабочка. А почему ты не меняешься? Вас же всех уже давно окунули в подпространство. Ты же теперь тоже homo mutatis, можешь изменять как свое тело, так и окружающую действительность.

Я вспомнил длинный коридор, с обеих сторон закрытый дверьми. На стенах — отпечатки детских ладоней. Алька — тогда еще шестилетний малыш, тоже несколько раз оставил на стене выпачканную в зеленую краску ладошку. Когда он шел по коридору впервые, меня еще не было. Потом я дважды проходил этот ритуал вместе с ним. Внутри коридор, где тебя окутывает сумрак, кажется длиннее, чем на самом деле. Ты все идешь и идешь, а он все не кончается. Когда кажется, что твой путь будет бесконечен, в конце коридора вспыхивает свет, и ты возвращаешься в обычное пространство. У одних эта дорога занимает минуту, у других — несколько часов.

— Я неспособный, — сказал Алька. — У меня почти ничего не получается. Ни менять свой геном, ни изменять окружающее.

— В мое время слово «геном» в устах двенадцатилетнего мальчишки вызвало бы удивление. Зажги ветку. — Горан протянул Альке сухую хворостинку. — Попробуй. Нет, не от костра, — мыслью зажги. Ну, смелее!

Алька послушно взял ветку, устремив на нее взгляд.

— Видите, я же говорил, что ничего не получится, — сказал он через минуту.

Я сжалился над другом и зажег ветку в его руке.

— Наверное, меня выгонят, — вздохнул Алька и бросил горящую ветку в костер. — Останусь таким же, как и вы, неизменным.

— Тоже неплохо, — сказал Горан. — Не всем же менять реальность. Кто-то должен просто жить.

— Как вы думаете, наша реальность тоже кем-то придумана, если мы можем ее мысленно менять?

— Не раскрывшая крылья Бабочка хочет вести со мной философские споры о том, что такое реальность? — усмехнулся Горан. Он достал ветку из огня, под его взглядом пламя на ней потухло, появившиеся почки лопнули и распустились зелеными листьями. Горан воткнул ветку в землю. — Видишь, в свое время я тоже услышал голос подпространства. Не такие уж мы с тобой и неумехи. Возможно, в людях это было заложено изначально, и просто пришло время раскрыться, как бабочке, разрывающей куколку.

— Откуда вы знаете? — вздрогнул Алька.

— Знаю про что? — удивился Горан.

Алька поджал ноги, обхватил их и спрятал лицо в коленях.

— Про крылья. Когда-то я мечтал стать крылатым и жить в небесных городах.

— Не получилось? — поинтересовался Горан и посмотрел на спину моего друга, где сквозь натянутую футболку между лопаток выделились два бугорка. — Так и не выросли? Ты передумал, Бабочка?

— Не знаю, просто расхотелось.

— А что ты хочешь?

— Да не знаю я! Говорю же, что ничего толком не умею! Одни улетают в небо. Другие живут в воде. Кто-то выращивает биодома одной силой мысли. А я — пустышка, как те кабины. Почти все мои друзья уже встретили Учителя. Последний экзамен, знаете? Никто не говорит, где и когда тебя найдет Учитель. Насчет себя догадываюсь, каков будет его окончательный вердикт.