Евгений Филенко - Мужчина и женщина в Стране Озёр

6

Итак, Тикси заскучал. И от скуки начал вести себя непредсказуемо.

Для начала выбросился из экзометрии в субсветовое пространство, чтобы оглядеться. Было у него в запасе до желанного рандеву с полсуток резерва. И потому, выяснив по галактическому атласу, что в непосредственной близости от него кружится вокруг ласкового розового с желтым солнышка таинственная планета Дфаанла, Тикси решил ее тотчас же посетить.

Почему "таинственная"? А бог ее знает! Может быть, вся ее тайна в том лишь и заключалась, что никто из людей ни разу не попирал стопами ее поверхность. Единственным, что сообщалось в атласе помимо этого прискорбного факта о Дфаанла, было то, что, по утверждению исследовавших ее в незапамятные времена ящеровидных путешественников из системы Имиатазр, "планета чрезвычайно богата прекрасными озерами чистой воды, в которых постоянно наблюдается эффект зизезап". Амелинчук недоумевающе хмыкнул. Никогда в жизни не слыхал он о таком эффекте, а спросить было не у кого. Поэтому он немного посокрушался, что такое богатство - озера чистой воды, - пропадает зазря. Дфаанла, собственно, и переводилась с языка Имиатазр, как "Страна Озер"... Но тут же утешился, что, вполне возможно, вода к употреблению не годится, а хороша лишь для благоговейного созерцания. Для любования загадочным "эффектом зизезап", который представлялся ему чем-то вроде знаменитых земных миражей или черных радуг на некоторых лишенных собственных светил, "безместных" планетах.

Вот Тикси и решил полюбоваться.

- Идем на посадку, - объявил он по интеркому. Поскольку он был сам себе экипаж, то с готовностью ответил: - Есть, командор!

А бортовой когитр, объект неодушевленный, которому в общем-то все было до лампочки, все же полюбопытствовал:

- На кой это вам, Тикси?

- Скучно, - честно признался Амелинчук.

- Причина более чем уважительная, - съехидничал когитр. - Но к чему вам приключения в такой ответственный момент, Тикси?

Тот не нашелся что возразить. Он никогда не знал, зачем лезет очертя голову в авантюры.

- Ну, ежкин кот, - сказал когитр. - Зизезап им подавай...

И у Тикси возникло серьезное подозрение, что когитр имеет-таки представление о природе таинственного эффекта. Но откуда?.. На прямой вопрос Амелинчук почему-то не отважился.

Дфаанла, закутавшись в жемчужную шаль атмосферы, грела сверкающий бок под мягкой лампадой солнышка. От нее исходило тепло и благодушие.

"Марабу" спокойно, без сюрпризов погрузился в перламутровые волокна облаков и, подрагивая в восходящих потоках, устремился к поверхности, навстречу обещанным озерам чистой воды. Тикси, испытывая сильное волнение, как всегда бывало с ним перед очередным закидоном, зажмурился и снова заголосил свою варварскую песенку.

Когда же облачный слой был пронизан и на всех экранах внешнего обзора воссиял день, он открыл глаза и замер с открытым ртом.

Потому что ящеры Имиатазр не солгали: озера были многочисленны и прекрасны. Действительно, целая Страна Озер. Десятки, сотни озер. Правильных очертаний глубокие чаши, доверху полные яснейшей, кристальнейшей влаги. И, что самое замечательное, каждая чаша - своего цвета. Голубая соседствовала с пурпурной, бирюзовая с янтарной, молочно-белая с угольно-черной. А между ними - голое, гладкое пространство, лишенное не то что малейших выпуклостей, а даже и видимой растительности. То ли сплошная иссушенная дотла соляная корка, то ли мелкий, отборный, зернышко к зернышку, белый песок.

Тикси взвыл от восторга и, отняв управление у недовольно заворчавшего когитра, бросил свой "марабу" на пятачок между зеленым, оранжевым и синим озерами.

Кораблик с хрустом утвердился на раскинутых опорах. Судя по легкому крену, это был все же песок.

- Атмосферный состав мне, живо! - весело скомандовал Амелинчук.

- Приемлемый, - ответил когитр сердито. - Дышать, бегать, стоять на голове не возбраняется...

- И в этом раю никто не живет?! - поразился Тикси.

- В раю, как известно, живут ангелы господни, - пробурчал когитр. Людям туда дорога заказана. Поскольку же ангелы суть метафизическая категория, следовательно, рай должен быть необитаем.

- Расточительство! - возмутился Тикси. - Безобразие! Могли бы по крайней мере курорт здесь устроить. Для сменных диспетчеров галактических баз. Работа тяжелая, нервная, требуется периодическая разрядка...

- Только и забот у всех, что курорты устраивать. Кроме зизезапа, и поглазеть не на что.

Но Амелинчук уже не слушал.

- Ежкин кот, - с досадой пробормотал когитр, ни к кому конкретно не обращаясь.

7

Тикси вывалился из тамбура и, вспахивая податливый песок, вприпрыжку устремился к ближайшему озеру. Оно было оранжевым. Амелинчук сбавил прыть и уже почти на цыпочках приблизился к не колеблемой даже малейшим ветерком водной глади. Благоговейно опустился на колени, сдернул перчатку и ладонью зачерпнул прохладную влагу. Не пронзительно-ледяную, но и не мерзопакостно теплую, а именно прохладную. Успокоительно, оживляюще прохладную... Поднес к самому лицу. В крохотном оранжевом зеркальце отразилась его застывшая улыбка. Вода была абсолютно чистой, без каких-либо минеральных взвесей, что могли бы придать ей столь экзотическую расцветку. "Как слеза младенца", - подумал Тикси, возвращая водяное зеркальце озеру.

Он отстегнул никчемный, неуместный в этом раю гермошлем и катанул его подальше. Лег на спину, закинув руки за голову, чтобы жемчужный песок не набился в волосы. Прижмурившись, подставил и без того бронзовое от космического загара лицо еще одному солнышку в своей жизни. Затих, прислушиваясь к себе и к своим мыслям.

"Так можно лежать годами, - думал он. - Никуда не спеша, не суетясь попусту. Просто лежать и строить ажурные замки воображения. А после разрушать. Сам себе зодчий, сам себе варвар. И, главное, совершенно один на целой планете!.. Обидно: за всю жизнь я не выстроил ни одного замка. Ни даже детской беседки. Единственное, что я умею, так это быть сменным диспетчером. Когда я умру - если такое вообще возможно! - на моей могиле напишут: он был хорошим сменным диспетчером. А спустя тысячелетия все забудут, что означает это словосочетание, и на полном серьезе примутся выкраивать в царской табели о рангах место моему чину. И угнездят его где-нибудь между титулярным советником и коллежским асессором. Конечно, если найдется кому заниматься подобной ерундой. Спустя тысячелетия может случиться, что просто некому будет читать надпись на моем надгробье. Почему? А потому, что вот уже тридцать лет мне, дураку, а я мотаюсь между звезд, наслаиваю на своей роже загар за загаром и ни на секунду не задумываюсь о том, кому бы передать по наследству собственную фамилию..."