Альберт Валентинов - Маэстро

- Зачем? - искренне удивился "Маэстро". - Ведь я специалист и разбираюсь лучше вас. О прическах я знаю все, что накопила история человечества, начиная с наскальных рисунков и древних папирусов и кончая новейшими разработками в институте эстетики. Поэтому доверьтесь мне безбоязненно. Моя задача - отразить во внешности клиента истинно прекрасное...

- Твоя задача в первую очередь исполнять желания человека, - сурово возразил Платон. - Может быть, я пожелаю прическу "Майское утро" или, скажем, "Осеннюю песню"...

- Невозможно, совершенно невозможно! - заволновался робот. - "Майское утро" хороша для слегка вытянутых голов и мелких черт лица, а "Осенняя песня" подходит мужчинам, далеко шагнувшим в пору зрелости. Вы же еще молоды, и у вас круглая голова неправильной формы...

- Хватит, хватит! - поспешно перебил Платон. - Я прекрасно знаю свои недостатки и вполне доверяю тебе. Но все же покажи скачала, каким я представляюсь в твоем воображении.

- Пожалуйста, - неохотно согласился робот. Внутри полушария вспыхнул маленький экран. Волосы у Платона встали дыбом. Ну и образина! Половина головы была тщательно выбрита, как в старину у каторжников, по другой половине ветвились какие-то странные зигзаги. Ближе к макушке они переходили в аккуратно выстриженный треугольник. Брови были пробриты в тонкие ниточки и зачем-то разделены на четыре части каждая...

- Ты с ума сошел! - ужаснулся Платон. - Да ты соображаешь, что хочешь сделать?

- Отлично соображаю. Такая прическа подчеркнет все мужественное и решительное в вашем лице, заставит окружающих не сводить с вас глаз. Она откроет ваш умный лоб...

- Мне не нужен умный лоб, - заторопился Платон. - Мне нужна красивая модная прическа. Робот презрительно фыркнул.

- Мода! Пожалуйста, не произносите этого слова. Вы странные создания люди. Вместо вдумчивого, логического подхода к своей наружности, вместо поиска того единственно прекрасного сочетания, которое позволит слить в неразделимое целое форму и содержание, вы готовы всячески уродовать себя в угоду этому непостоянному поветрию...

Платон перестал вслушиваться в сентенции, изрекаемые разошедшимся механизмом. "Возможно, - размышлял он, - у "Маэстро" каким-то образом трансформировалось само понятие человека, и он видит сейчас во мне своего, пусть более совершенного, а может быть, наоборот, более несуразного, но тоже механического собрата? Во всяком случае, робота такая прическа могла бы по-своему украсить..." Впрочем, размышлять было некогда.

- Довольно демагогии! Я приказываю подстричь меня под "Майское утро"! категорически потребовал Платон. "Маэстро" тяжело вздохнул.

- Лучше не просите. Мои электроны сходят со своих орбит, когда я слышу такое нелогичное, ничем не обоснованное требование.

- Хорошо! В таком случае я отказываюсь стричься, - угрожающе заявил Платон, приподнимаясь.

Мягкие края полушария вдавили его в кресло.

- Я страшно огорчен, - сказал робот, - но отпустить вас не могу. Это значило бы, что я не выполнил своего предназначения приносить людям красоту. Придется уж немного потерпеть. Сейчас вы недовольны, но со временем привыкнете к своему облику и поймете, что он для вас единственно возможный.

Платон почувствовал, как между лопатками заструился холодный пот. Чтобы оттянуть время, он попросил снова показать проект предполагаемой прически.

- Послушай, - кротко сказал он, стараясь унять дрожь в голосе. - То, что ты предлагаешь, совершенно неэстетично. Пойми, это не наша, не человеческая красота, и у нас она вызывает только отвращение.

- Вы мыслите старыми категориями, и я заставлю вас признать их ошибочность, - торжественно возвестил механический фанатик. - Я докажу, что красиво не то, что приглажено, подровнено, зализано. Настоящая красота не имеет ничего общего с красивостью. Она должна будоражить воображение, проводить определенную мысль... Впрочем, хватит! - перебил он сам себя. - Вы меня разволновали, вот и температура смазки поднялась на восемь с половиной градусов, а мое дело требует отнюдь не эмоций. Спокойствие и только спокойствие - вот необходимое условие успешной работы. Не дергайтесь. Я обязан быть непреклонным ради вашего же блага.

- Остановись, паршивый эстет! - заорал Платон срывающимся от бешенства голосом. Колпак больно вдавился в плечи. Платон замотал головой. Тотчас два захвата аккуратно прижались к его щекам. Платон представил, какой хохот поднимется в конференц-зале при его появлении, как ему придется объяснять, что эксперимент, долженствующий подтвердить его теорию, обернулся против него, и беззвучно заплакал...

Через несколько минут колпак взмыл вверх.

- Вот теперь вы красивы! - медовым голосом произнес "Маэстро" и подкатил к нему зеркало. Платон подумал, что сейчас сойдет с ума: на него глядело чудовище. Вне себя от ярости, он с воплем пнул зеркало ногой. Посыпались осколки. Блуждающий взгляд Платона упал на увесистый гайковерт, валяющийся в подвале с незапамятных времен. Платон с натугой вознес его над головой и застонал от наслаждения, когда сверкающее полушарие электронного парикмахера брызнуло водопадом разноцветных искр.

...На улицу он выбирался, закрывая голову полой пиджака. О счастье! - у подъезда стоял свободный гравикар. На этот раз внимание Платона не рассеивалось. Гравикар, как по ниточке, несся... к ближайшей парикмахерской.

Сотрудники остолбенели, когда Платон ввалился в лабораторию безволосый и безбровый. Потом Михаил медленно снял очки, поморгал задумчиво, подумал и вдруг поспешно уткнулся лицом в ладони, а Евген, не выдержав, захохотал во все горло, жестоко и нечестиво.

Платон уперся в помощников свирепым взглядом, и они проглотили смех. У Михаила даже сделалось испуганное лицо, когда он докладывал:

- Наконец-то нам повезло. Ученый совет разрешил использовать "Маэстро" в качестве иллюстрации к докладу. А профессор Степанов как официальный оппонент согласен быть первым клиентом. Мы можем перенести робота в конференц-зал...

- Можете! - рявкнул Платон. - Бегите за ним! Толкайтесь на лестнице! Отпихивайте друг друга локтями! Только... не забудьте прихватить авоську с самыми мелкими ячейками.