Михаил Филиппов - Отсроченное время

— Боюсь, что, если я буду пользоваться этими часами, мои предсмертные дни окажутся несколько перенасыщенными событиями, — мрачно заметил Чезарини.

— Именно, именно так! — подхватил Длинный. — Но не хотели бы вы еще о чем-нибудь спросить на прощание?

— Хочу. Как пользоваться этими часами?

— О, тысяча извинений! Вот этой красной кнопкой вы их включаете, а черной выключаете. Берите! А сейчас я вынужден просить вас покинуть наше транспортное средство. До свидания, — торопливо проговорил Длинный, чуть ли не выталкивая социолога из машины.

Чезарини остановился на тротуаре посмотреть, что произойдет. Сперва «альбатрос» с двумя пассажирами не двигался с места. Вдруг его контуры затуманились, и он начал расплываться, точно кусок сахара в стакане чаю. Миг — и на месте автомобиля взвился бесшумный вихрь, переливающийся всеми цветами спектра.

Придя домой, Чезарини принялся разглядывать часы. С одной стороны их, там, где корпус был прозрачен, виднелись три стрелки: две центральные — красная и черная, и еще черная, поменьше, на отдельном циферблате. По краям циферблатов были нанесены непонятные знаки.

Чезарини положил часы на стол и долго смотрел на них, прежде чем решился нажать красную кнопку. Все три стрелки на мгновение пришли в движение и снова замерли.

Он огляделся вокруг, прислушался — ничто не изменилось ни вовне, ни внутри его. Поднес часы к уху — они работали бесшумно, если работали вообще. В конце концов он опять нажал красную кнопку и оставил часы в покое.

Буркнич замолчал и закурил сигарету. Мериди спросил:

— Ну и пользовался ваш приятель этими часами?

— Пользовался или думал, что пользуется, и это, как я считаю, послужило причиной его преждевременной смерти. Чезарини и верил, и не верил в эти часы. Во всяком случае, он их уже не выключал и всюду таскал с собой.

Первый случай представился ему, когда однажды ночью он ехал по извилистой горной дороге со скоростью, которая привела бы в ярость любого полицейского. Неожиданно прямо перед ним из тумана возник огромный фургон. За считанные секунды до столкновения Чезарини взмолился: «Господи! Я не хочу, сделай так, чтобы это меня миновало!»

В следующее мгновение фургон кувыркался по откосу, а потрясенный, социолог миновал поворот и остановил машину.

Только через несколько дней он смог спокойно обдумать происшедшее.

Что ж, пришелец предупреждал, что его желания будут исполняться лишь в том случае, если они не повлияют на судьбы других людей. С другой стороны, он мог врезаться в фургон, а мог и не врезаться, и спасение его можно было действительно объяснить самыми естественными причинами.

Вдруг социолога осенило: а что, если посмотреть на часы? Оказалось, красная стрелка сдвинулась на маленькую, но вполне заметную долю окружности.

Прошло больше года. Чезарини стукнуло тридцать пять, и он решил жениться на миловидной и богатой девушке.

За день до свадьбы, на приеме у родителей невесты, наблюдая, как ведет себя девушка, Чезарини пришел к выводу, что она безнадежно глупа, и пожелал чтобы свадьба не состоялась.

Вернувшись домой, он обнаружил у себя на столе конверт. В нем находились настолько любопытные сведения о невесте, что скандал становился неизбежным.

Чезарини не был излишне щепетилен в вопросах морали и согласился замять скандал за приличную сумму. И вновь красная стрелка передвинулась по циферблату.

Бывали и другие подобные случаи, о которых он мне рассказывал, был ряд и таких, о которых он умалчивал. Все они характеризовались тем, что в них не было ничего сверхъестественного или даже просто странного.

Шли годы. Мой друг всерьез занялся политикой, неоднократно влезал в разные рискованные авантюры и всегда выходил сухим из воды. И казалось, невероятное везение не только не радует его, но, напротив, беспокоит. У меня сложилось впечатление, что он жутко боится, что лимит его отсроченного времени истекает и близится срок расплаты.

Наконец грянул гром.

Чезарини не оставил науки, и его книги всегда были сенсационны: он имел доступ к источникам всей необходимой информации. На сенсации-то он и погорел: в одной статье он невольно разгласил сведения о платежеспособности нашего государства. Началось следствие, выяснилось, что Чезарини получил взятку от фирмы «Люпусэст» и что ему грозят несколько лет тюремного заключения. Когда я зашел к нему за несколько дней до суда, он показал мне часы, на которых подвижная красная стрелка совместилась с неподвижной черной, и сказал:

— По-моему, тот тип говорил правду — эта штуковина больше не действует. Но я боюсь не тюрьмы, а того, что эта неудача лишь первая в цепи тех несчастий и бед, которые я откладывал в течение почти двадцати лет. И я боюсь, что теперь они все сразу обрушатся на меня.

Я принялся разубеждать его, доказывая, что он никогда не мог быть уверен в том, что его удачи — следствие действия механизма, а не собственной его необыкновенной везучести. И потом, если даже допустить, что неблагоприятные события действительно откладывались, то за время, прошедшее с момента отсрочки, они могли, как говорил пришелец, превратиться и в более благоприятные…

— Так же как и в менее благоприятные, — угрюмо перебил Чезарини.

В принципе он был прав, и я не стал ему возражать. Покинул его я с неспокойной душой.

Беспокойство мое не было беспочвенным — на следующий день я узнал, что Чезарини застрелился.

Буркнич замолчал и достал новую сигарету.

— Если вы нас не дурачите, Стефано, остается предположить, что ваш друг был редким счастливчиком, а всю эту историю с часами вы выдумали шутки ради, — сказал Мериди.

Вместо ответа Буркнич вынул из кармана какой-то предмет.

— Я получил это по почте через три дня после его смерти.

Часы пошли по рукам и в конце концов вернулись к владельцу.

— Вы пробовали… пользоваться ими? — осторожно осведомился Мериди.

— Да. Результаты те же, что и у Чезарини.

— А как вы думаете, Стефано, что будет, если какое-то время использовать эту штуку, а потом передать другому лицу?

— А что должно измениться? Время течет независимо от того, есть у вас часы или нет.

— А вы не могли бы продемонстрировать нам их действие? Если это возможно, — спросил Боско.

Буркнич подумал и нажал на часах красную кнопку.

— Мне осточертела эта жара, — произнес он.

Стало так тихо, что все услыхали шелест вентилятора. Прошла минута — и вдруг оконные стекла звякнули от далекого удара грома.

Собеседники повернулись к окну. В той стороне, где за домами скрывалось море, медленно разрасталась лиловая туча.