Александр Розов - Неандертальский томагавк в астроархеологии

Тулл снова сделал небольшую паузу и этим снова воспользовалась Укли.

— Кэп-инструктор, а ты сам помнишь это время?

— Помню, но смутно, — ответил он, — В период «великого бегства», я учился в базовой школе в Веллингтоне. Я помню, что взрослые прилипали к телевизору… Была такая общая нервозность. Но, когда начали показывать старты «межзвездных ковчегов» я, конечно, тоже смотрел. Это было даже красиво… Хотя, чудовищно глупо.

— А кто вообще придумал эти «ковчеги»? — спросил шкипер.

— Вопрос распадается на две части, — сказал Тулл, — Первая часть, скорее всего, вам известна из школьной истории, но, напомню. Незадолго до кризиса, о котором я сейчас говорил, к системе Центавра отправилась авантюрная экспедиция «Space-Age»…

— Почему авантюрная? — удивилась Укли, — В учебнике сказано, что она была хорошо подготовлена, и поэтому достигла успеха: создала колонию «Калифорния-Кэйт».

— Она была относительно хорошо подготовлена, — уточнил кэп-инструктор, — Команда из сорока человек, подобранных по всем параметрам, и прошедших тренинги по решению специфических проблем на планете в кратной звездной системе. Не менее тщательно подобранный эквипмент. Продуманный график полета, с учетом возможных сюрпризов около целевых планет. Конечно, это гораздо более высокий уровень организации, чем у «ковчегов». Но «Space-Age» все равно была авантюрой, хотя и успешной.

Шкипер Арто кивнул в знак согласия.

— Ясно, кэп Тулл. А кто, все-таки, придумал «ковчеги»?

— Это вторая часть вопроса, — сказал кэп-инструктор, — Она многоплановая. По существу, «ковчеги» не были самостоятельной инженерной разработкой. Они представляли собой увеличенные копии «Space-Age». Такие же фотонные движки, разгоняющие основной модуль до субсветовой скорости, но масса полезного груза не двадцать тонн, а около пятисот тонн. Примерно половину груза составляли люди, охлажденные до состояния глубокой спячки, а в некоторых случаях — до состояния глубокой заморозки. Я даже комментировать не хочу этот бред с замораживанием.

— Ты имеешь в виду, что это просто замороженное человеческое мясо? — уточнил Ван.

— Я думаю, да, — подтвердил Тулл.

— Но есть значительная вероятность оживления при размораживании, — заметил Нокс.

Тулл неопределенно покачал ладонью перед своим носом.

— Верно, коллега. Есть такая вероятность. При условии, что все делается в прекрасно оборудованной лаборатории, и не с людьми, а с крысами, которых, из-за в триста раз меньшей массы тела, можно заморозить и разморозить гораздо быстрее. Так вот. У «ковчегов» было несколько групп авторов. Во-первых, это те коммерсанты, которые придумали продавать места на «спасительные рейсы». Во-вторых, это те политики, которые заплатили за билеты для социально-активных жителей, в результате чего, оставшееся пассивное население умирало почти безропотно. В-третьих, собственно, инженеры. В-четвертых… Вернее, в-нулевых, поскольку с этого все и началось…

— С чего с этого? — спросила Укли.

— Здесь, — сказал Тулл, — мы переходим к детективной истории с волшебной бутылкой.

— В которой сидит джинн? — весело предположила она.

— Нет. В которой лежит записка. Это древний обычай. Когда некий морской корабль терпел крушение, кто-нибудь из экипажа пихал в бутылку записку с координатами и описанием места катастрофы, и бросал бутылку в море. Вдруг, кто-то выловит.

— Это не в буквальном смысле? — уточнил Ван.

— Да, — Тулл утвердительно кивнул, — можно сказать, что это аллегория.

Тулл заинтересовался событиями «великого бегства» еще когда учился в колледже. В начале интерес был чисто технический: грандиозная задача массового строительства большегрузных кораблей за феноменально короткий срок. В поисках «изюминки» для дипломной работы, он занялся историей корпорации-конгломерата «Unijet-prop», и чем глубже он погружался в эту историю, тем более странной она ему казалась… Так и не сумев разобраться в паутине странностей, Тулл включил в дипломную работу раздел «Систематизация необъясненных явлений».

Не в последнюю очередь из-за высокого качества этой «систематизации…», Тулл был приглашен стажером в аналитическую группу Патруля. Здесь была масса дел, не менее интересных, чем распутывание истории «Unijet-prop», а эта загадка стала для Тулла чем-то вроде хобби. В какой-то момент, он опубликовал статью с некоторыми объяснениями, и неожиданно оказался в еще не совсем оформившемся «клубе поиска потеряшек».

Итак: странности. Сначала кто-то начал раскручивать в европейских масс-медиа тему гетто для «мамонтовых людей». Когда популярность темы достигает апогея, кто-то распространяет вирус гемо-коагуляционной чумы. Допустим, это сделали носители «мамонтового гена», жившие в Европе, но зачем? Их было всего несколько тысяч, и их соглашались принять те регионы, где отношение к генной модификации людей было предельно позитивным. А, применив микробиологическое оружие против европейского большинства, носители «мамонтового гена» сразу же оказались заперты в гигантской карантинной зоне, наедине со своими врагами.

Вторая странность: сам вирус. Одна из разработок эпохи 2-й Холодной войны. Как и многие другие специфически-человеческие вирусы, он не мог размножаться в клетках людей-модификатов. Его боевые свойства были обыкновенными: в первый час после заражения он вызывал сильнейший кашель, и распространялся воздушно-капельным путем, а затем убивал человека в течение несколько часов. С инфекцией можно было справиться рутинными методами военной биомедицинской защиты, если бы не масс-медиа, распространившие ложную информацию о том, что гемо-коагулянтная чума непобедима, и что вот теперь-то настал конец света, описанный в книжке-библии. В результате, прекрасно организованная армейская служба биологической защиты не получила приказа действовать, гражданские медицинские службы не справились, а возникшая паника привела к лавинообразному распространению инфекции. Панике поддались даже другие регионы. Соответственно, Евразия и Северная Африка вместо помощи, получили тотальные карантинные кордоны.

Третья странность: пренебрежение к эффективным препаратам, которые достаточно быстро были созданы в Америке и в Океании. С этого момента зараженным регионам предлагалась помощь, но тамошние правительства отвергали любые биомедицинские препараты со стороны. Масс-медиа уже внедрили веру в то, что: «Янки устроили нам блокаду, а теперь предлагают нам медленно действующий яд, вместо лекарства». Не изменилось отношение даже когда новые препараты остановили эпидемию в Транс-Экваториальной Африке. В огромной зараженной зоне не верили тем, кто снаружи. Корпорация-конгломерат «Unijet-prop» была «своей», европейской, и масс-медиа ее поддерживали, поэтому дирекции «Unijet-prop» люди верили. А дирекция говорила: «Земля обречена, колонии на Луне, Марсе, Венере и Церере — тоже. Все орбитальные колонии, тем более, обречены. Единственное спасение: бегство к звездам. Мы можем эвакуировать к звездам миллионы людей, но для этого необходимы средства. На Земле средства все равно уже не понадобятся…».