Танит Ли - Дерево Джанфия

Прощаясь с Изабеллой, я раздумывал, как бы отвертеться от совместного ужина.

Остаток дня я распаковывал чемоданы и обустраивался, купаясь в янтарном свете, то и дело бросая взгляд на сосны, на море олив. Вдали маячила оранжевая церквушка, раскинулась ферма с римскими крышами. Город уже терялся в пурпурном сумраке. Поддавшись коварным чарам пейзажа, я испытал миг блаженства. Это пугало, но я не противился. Все нормально. В растительном покое нет ничего плохого. Он никак не влияет на все остальное. На тоску. На дамоклов меч, висящий на ниточке. Рок сильнее меня. Я смирился. Стоит ли тревожиться по пустякам?

Однако мне полегчало, забрезжила мысль, что еще не все потеряно. Я отважился хлебнуть красного вина и с аппетитом поужинал. И приятно было вспоминать, что меня ждут.

Ночью я крепко спал, позабыв, что лежу в незнакомой постели. Один раз проснулся от странного ощущения, будто в спальне я не один. И правда, не один - со мною был запах дерева джанфия, он затекал с веранды через отворенное окно. Помнится, дерево растет прямо под окном. Какой резкий, непривычный запах! Я уснул, а утром обнаружил, что запах исчез, зато желудок наполнился комьями боли. Меня тошнило. Долгий путь, жара, сытная пища, вино. Но нет худа без добра - я теперь имею право с чистой совестью отказаться от ужина у Изабеллы и Алека. Часов в одиннадцать позвоню...

Она меня простила. А что ей оставалось? Мне надо отдохнуть и прийти в себя, а встретиться и поточить лясы мы еще успеем.

Во второй половине дня мне слегка полегчало, и я задремал. Разбудила Изабелла. Она привезла два пластиковых стакана йогурта местного производства не иначе, волшебной панацеи.

- Я только на минутку. Господи, да ты бледный как смерть. Что-нибудь для желудка принял?

- Да.

- Хорошо. Попробуй йогурт.

- Обязательно, как только смогу шевелиться.

- Между прочим, я теперь все знаю про джанфию. - Она подошла к окну и глянула вниз. - Очень мрачная история. Уверен, что хочешь послушать?

- Расскажи. - Я ее не звал, но, раз уж приехала, пускай остается. Странно, но отпускать ее не хотелось. Хотелось, чтобы она поужинала со мной. Без Алека. Изабелла всегда была снисходительна ко мне.

Но, увы, я для людей бесполезен. Не умею привязываться, не плачу добром за добро. И что бы им не оставить меня в покое?

- Так вот, жил на свете молодой и красивый поэт, и за его стихи принцы платили золотом.

- Бывали времена, - лениво подтвердил я.

- Да. Шел четырнадцатый век. Ни канализации, ни антибиотиков, только предрассудки и золото как всеобщий эквивалент.

- Изабелла, что я слышу? Ностальгические нотки?

- А ну цыц! У молодого поэта была привычка бродить по окрестностям, он вожделел вдохновения и, несомненно, находил его в обществе красивых пастушек. Как-то раз на закате он уловил роскошный запах и в поисках его источника набрел на куст со светлыми цветами. Пахло так восхитительно, что юноша выкопал кустик, принес домой и посадил в кадку на балконе своей спальни. Там кустик вырос в целое дерево, и там поэт просиживал день-деньской, а вечером выносил на балкон матрас и засыпал в лунном сиянии, под кроной дерева.

Изабелла посмотрела на меня.

- Мило, правда? Кто из нас это запишет?

- Я слишком устал, писать больше не тянет. Да и не продать ничего. Давай ты.

- Там будет видно. Меня эта корова, редакторша, так допекла! Вспомню ее руки опускаются...

- Ничего, это проведет. А пока расскажи до конца.

Изабелла кивнула.

- Вскоре все заметили, что поэт очень исхудал, осунулся, ослаб. Он не сочинил больше ни строчки. Дни и ночи проводил у дерева. Напрасно друзья дожидались его в тавернах, напрасно меценаты надеялись услышать его новые стихи. Наконец очень влиятельный принц, властелин города, сам пришел к поэту. И там, к великому своему разочарованию, увидел лежащего под деревом живого мертвеца. Близилась ночь, в небе висела первая звезда, а сквозь листву джанфии на бледное лицо стихотворца светила молодая луна. Казалось, его дни сочтены, и это подтвердили срочно вызванные принцем врачи.

"Как же так? - вскричал принц. - Друг мой, что же с тобою случилось?"

Он смирился с мыслью, что юноша обречен, но все же предложил перенести его в более удобное место. Поэт отказался. "Жизнь мне больше ни к чему", - сказал он. И попросил, чтобы принц оставил его, так как приближается ночь и он хочет побыть в одиночестве.

В душе принца сразу зародились подозрения. Он отослал свиту, а сам тайком спрятался в спальне поэта - посмотреть, что будет дальше.

И в полночь, когда высоко в черном небе горела луна, листва джанфии едва слышно зашуршала. Вдруг из кроны в сноп лунных лучей шагнул юноша с темными волосами и бледной кожей, в одеянии, сшитом, казалось, из листвы. Он склонился над поэтом и поцеловал его, и поэт протянул руки навстречу. И это зрелище наполнило принца невыразимым ужасом и омерзением, ибо он лицезрел не только демона, но и злодеяние, проклятое христианской церковью. Под спудом этих чувств принц лишился сознания, а когда пришел в себя, загорался рассвет, дерево не пахло, а лежащий под ним поэт был мертв.

И естественно, - бодро добавила Изабелла, - принц заявил, что стал свидетелем гнусного колдовства, в дом покойника пришли попы и сожгли дерево. Осталась лишь крошечная веточка - ее, к своему изумлению, отломал и спрятал принц. Несчастного стихотворца похоронили в неосвященной земле, затем, спустя немалый срок, принц счел веточку засохшей и выбросил из окна своего дворца в сад.

Она посмотрела на меня.

- И там, - подхватил я, - он напился дождевой влаги, и пустил корни, и питался лишь сиянием луны по ночам.

- А однажды вечером, - сказала Изабелла, - принц, исполненный странных чувств, сидел в кресле, и вдруг в воздухе разлился поразительный аромат, такой таинственный, такой чарующий, что принц не осмелился даже голову повернуть в поисках его источника. Он сидел и ждал, сам не зная чего, и внезапно на его плечо и на пол легла тень. А затем он ощутил прикосновение к своей шее холодной, как росный лист, руки. Тут мы расхохотались.

- Шикарно, - сказал я. - Эротика, готика, голубизна, уайльдизм и фрейдизм. Ну и компот!

- И теперь только попробуй заикнуться, что не собираешься это записать.

Я отрицательно покачал головой.

- Нет. Может, когда-нибудь... Если ты не напишешь. Однако твоя легенда не говорит, откуда взялось название.

- Алек считает, оно связано с Ианом, мужской версией Дианы - олицетворения луны и ночи. Впрочем, это всего лишь догадка. О! - Она посмотрела на меня. - А ведь ты выглядишь гораздо лучше.

Я вспомнил, что недужу и по-прежнему на волоске висит дамоклов меч, и отвлек меня от всего этого лишь пошловатый фольклорный рассказик ужасов.