Роберт Силверберг - Теплый человек

«Очищение? Или кровопускание?»

Пожав плечами, Хейр отогнал странную мысль и, улыбаясь про себя, направился к бару — сделать себе «манхэттен».

Как обычно, Лиз и Лесли Эрвины устроились в противоположных концах гостиной. Найти Лиз оказалось проще, и миссис Монкриф представила Холлинана ей.

Лиз потребовалось мгновение, чтобы сфокусировать взгляд, после чего она попыталась сократить площадь своего декольте.

— Приятно с вами познакомиться, мистер Холлинан! Хочу представить вам мужа… Лесли! Подойди сюда, пожалуйста!

Лесли Эрвин подошел. Будучи на двадцать лет старше жены, он мог похвастаться самой роскошной парой рогов в Нью-Брюстере, ветвившихся вновь и вновь чуть не каждую неделю.

— Лес, это мистер Холлинан. Мистер Холлинан, познакомьтесь с моим мужем Лесли!

Мистер Холлинан любезно поклонился каждому из них по отдельности:

— Счастлив с вами познакомиться!

— Взаимно, — ответил Эрвин. — А теперь прошу меня простить…

— Засранец, — процедила Лиз Эрвин, дождавшись, когда муж вернется на свое место у бара. — Скорее удавится, чем проведет со мной пару минут на людях. Разве я заслуживаю такого отношения? — спросила она с горечью.

— У вас есть дети, миссис Эрвин? — участливо поинтересовался Холлинан.

— Да чтоб он ко мне… с моей-то репутацией! Простите… Я выпила лишнего.

— Понимаю, миссис Эрвин.

— Да… Вижу. Странно. Вы мне уже нравитесь, хотя сколько я вас знаю? Вы действительно понимаете. То есть на самом деле.

Лиз Эрвин робко тронула Холлинана за рукав:

— Сразу видно, вы не судите меня, как другие. Я ведь не такая стерва, правда? Просто мне все надоело, мистер Холлинан!

— Скука — тяжкое проклятие, я согласен.

— Точно! А от Лесли никакого толку: читает свои газеты и говорит по телефону с брокерами. Поверьте, я просто ничего не могу с собой поделать!.. Подождите, — сказала Лиз, оглядываясь. — Сейчас они начнут нас обсуждать, мистер Холлинан. Стоит мне с кем-то заговорить, они уже шепчутся. Но я хочу — пообещайте мне, пожалуйста…

— Если это в моих силах.

— Давайте как-нибудь встретимся. На днях. Я хочу поговорить… Господи! Как я хочу поговорить с кем-то, кто понимает, почему я такая. Обещаете?

— Разумеется, миссис Эрвин. Думаю, скоро.

Холлинан бережно взял руку, цеплявшуюся за его рукав, и подержал немного. Улыбка Лиз просияла надеждой. Холлинан ответил кивком.

— Мне пора поговорить с другими гостями. Рад был встретить вас, миссис Эрвин.

Глядя вслед неторопливо удаляющемуся Холлинану, Лиз вернула декольте на прежнее место.

По крайней мере, начиная с сегодняшнего дня в нашем городе есть один порядочный мужчина. Лиз перевела дыхание. Надо же, бывают такие. Добрый, правильный, все понимает. Именно в понимании она так отчаянно нуждается. Интересно, удастся ли ей нанести визит в Мелон-хилл завтра, после обеда? Не провоцируя скандала?

Обернувшись, Лиз поймала взгляд остролицего Айкена Мюра, смотревшего со значением. Сегодня Мюру не повезло: в ответ он получил лишь безмолвный холодный отказ.

Мистер Холлинан подходил к одному, к другому — и понемногу вечеринка приобрела особенное лицо, складываясь в деликатную мозаику. К тому времени как час коктейлей закончился и подошло время обеда, гостиную оплела сложная паутина мыслей, вопросов и ответов.

Не обращая внимания на коктейли, Холлинан переходил от одного гражданина Нью-Брюстера к другому, обмениваясь парой слов, узнавая нечто сокровенное о каждом, улыбаясь вежливо и благожелательно. Когда он откланивался, и не раньше, до гостя доходило, что мистер Холлинан, в сущности, сказал очень немного. Притом немногих этих слот хватало, чтобы на сердце потеплело и пришло чувство уверенной успокоенности.

Таким образом, пока мистер Холлинан узнавал от Марты Уэйд, как ее лишает жизненных сил интеллектуальное превосходство мужа и как она боится его презрения, Лиз Эрвин успела рассказать Дадли Хейру, насколько мистер Холлинан добр и как он все понимает. Хейр, который, по общему мнению, ни о ком никогда хорошо не отзывался, спорить не стал.

Немного позднее мистер Холлинан осторожно, как занозу, извлек из Лесли Эрвина часть боли, причиненной тому бесчисленными изменами жены; тогда же Марта Уэйд сказала Лиз Эрвин: «Он так участлив — да он почти святой».

Пока невысокий и незаметный Гарольд Дьюитг рассказывал, как боится за своего безответного девятилетнего сына Ленин («Вдруг мальчик не совсем нормален?»), Лесли Эрвин с торжествующей улыбкой говорил Дэйзи Монкриф:

— Он, наверное, психоаналитик. Он так умеет говорить с людьми! За две минуты я рассказал про все мои беды. Мало того — мне сейчас гораздо лучше.

— Прекрасно вас понимаю, — кивнула миссис Монкриф. — Когда сегодня утром я зашла пригласить его на вечеринку, мы немного поговорили на веранде…

— Если он действительно психоаналитик, для него здесь непочатый край работы. Есть у нас хоть один человек, который не держал бы скелета в буфете? Вот Хейр: язва у него — от счастья? Или Марта Уэйд, жалкая дура, — вышла за профессора Колумбийского университета. А он не знает, о чем с ней говорить… У моей Лиз тоже беспорядок в душе…

— У нас у всех есть проблемы, — вздохнула миссис Монкриф. — Но знаете, мне после разговора с мистером Холлинаном стало лучше. Гораздо лучше!

Мистер Холлинан разговаривал с Подом Джембеллом, архитектором. У Джембелла молодая красивая жена медленно умирала в спрингфилдовском госпитале от рака. Миссис Монкриф нетрудно было догадаться, о чем они разговаривают.

Вернее сказать, что говорит Джембелл. Мистер Холлинан, как уже знала хозяйка вечеринки, весьма немногословен. Зато как он умеет слушать!

По всему телу миссис Монкриф разливалось тепло, и виной тому были не только коктейли. Хорошо, что в Нью-Брюстере теперь есть мистер Холлинан. Сосед с таким чувством такта, достоинством и золотым сердцем наверняка пригодится.

На следующее утро Лиз Эрвин проснулась одна в постели, чего после вечеринок обыкновенно не случалось. Ей было лучше, чем обычно, но не так покойно, как вчера.

Надо поговорить с мистером Холлинаном.

Вчера ей сделали три нескромных предложения: два в виде намеков, одно в открытую. Лиз вернулась домой и даже не стала грубить мужу. Лесли, в свою очередь, был вежлив, что делало вечер из ряда вон выходящим.

— Этот Холлинан — парень, каких мало, — сказал Лесли.

— Ты тоже с ним говорил?

— Да. Знаешь, чего только я ему не рассказал. Но чувствую себя гораздо лучше.

— Очень странно. Мне тоже стало так легко… Но он странный, очень странный, правда? Ходит, ходит и у каждого собирает боль. Да за вчерашний вечер он принял на себя половину всех неврозов Нью-Брюстера!