Константин Ситников - Деревня Зомби

Лучше бы он меня ударил!

Из-за двери доносились докторские рыдания:

- Все... все погублено... полгода работы... коту под хвост...

растяпа... сам виноват... кому доверился... мальчишке...

Я сидел, перебирая бумажки и пытаясь читать их невидящими глазами. Уши у меня то становились горячими, как оладьи, то холодели и съеживались. Мое воображение рисовало мне картины одна противоречивее другой. То я открывал дверь кабинета носом и униженно вилял хвостом, взглядывая на доктора снизу вверх виноватыми собачьими глазами... То я принимал оскорбленную позу и возмущенно бросал в лицо доктору какие-то невнятные для меня самого обвинения... И все это сопровождалось одной неизменной мыслью: теперь-то уж я точно с треском вылечу из лаборатории и загремлю в полицейский участок!

Пока я пытался приучить себя к мысли о том, что мне до конца дней своих придется жить с острейшим чувством вины и позора, рыдания за дверью сменились удивленным бормотанием, затем послышались громкие восклицания, как будто доктор был чем-то поражен... быстрые шаги, звон стекла... Я вытянул шею, напряженно прислушиваясь... Жизнь начала возвращаться ко мне...

Дверь с треском распахнулась, и на пороге вырос взъерошенный доктор... Никогда раньше я не видел его таким взволнованным.

Глаза у него прыгали... В руках была все та же пробирка с зеленой гадостью.

- Джим... Джек... Джеральд... Черт!..

Его халат прищемился дверью, и он раздраженно дернул, оторвав добрый кусок материи.

- Джекииль, - пискнул я.

- Джекииль! Давайте ногу... Что там у вас, туфли? Снимайте их к чертям! И носки... носки тоже долой! Поворачивайтесь! - Он схватил меня за пятку и кровожадно вскричал: - Ага! Вот она...

великолепная мозоль!

Не иначе, он помешался от горя.

- Док, - взмолился я, - что вы хотите делать?

- Да не вертитесь вы, черт!

Он смочил ватку жидкостью из пробирки и прижал ее к моей пятке.

- А! - я едва не свалился со стула. Как будто ледышку приложили.

- Ничего, ничего, потерпите немного, - приговаривал доктор, сильнее прижимая ватку. - Ну, вот и готово. Можете взглянуть.

Я плюхнулся на стул и задрал босую ногу на колено.

- Ну, что скажете?

Я изумленно провел по пятке пальцами... Кожа была розовой и гладкой, как у младенца. Никакого тебе ороговения, никакой тебе мозоли.

- Док! - воскликнул я. - Вы изобрели мгновенный уничтожитель мозолей!

- Больше, друг мой, больше! Регенерация, понимаете? Полная регенерация омертвевшей ткани! Наконец-то мы сдвинулись с мертвой точки. И все благодаря вашей легкой руке.

2. Первый пациент

Через день в нашей лаборатории появился первый пациент. В комнате, в которой раньше занимался я, произвели необходимые перестановки. В углу поставили высокую кожаную кушетку, набитую конским волосом, медицинская сестра, нанятая в качестве сиделки, постлала свежие простыни, взбила подушку, ровненько вытянула вдоль стены сложенное одеяло, и вскоре к нам на второй этаж при помощи двух санитаров поднялся изможденного вида мужчина.

Казалось, он находился в последней стадии физического и психического истощения. Многодневная щетина покрывала его провалившиеся щеки, красные вывернутые бессонницей веки слезились, левая рука, плотно забинтованная, висела на груди. Он сидел перед нами, не доставая ногами до пола, в одних больничных штанах, и костистые его плечи были бессильно опущены.

- Разматывайте, - велел доктор.

Голос его звучал невнятно из-за тройной марлевой повязки на лице.

Медицинская сестра, в такой же повязке, в резиновых перчатках, принялась разматывать бинты. Сначала они были белоснежно-чистые, но затем пошли желтоватые, сопрелые слои, а там и вовсе - слипшиеся от засохшей крови. Но вот сняты и они... Плотный комок подступил мне к самому горлу... Проклятие! И зачем я только заказал за обедом вторую порцию спагетти под острым соусом!

- Гангрена, - с удовлетворением констатировал доктор. - Превосходно! Некроз тканей в лучшем виде.

То, что было под бинтами, мало походило на человеческую руку.

Скорее, это была передняя конечность шимпанзе - черная кисть, скрюченные пальцы с синими ногтями, у локтевого сгиба кожа закручивалась, как обгоревший пергамент, и из-под нее торчал желтый остов руки.

Я прижал марлевую повязку ладонью: даже сквозь тройной слой проникал запах разложения.

- Шприц, - велел доктор.

Я сунул ему шприц. Он сбрызнул зеленую жидкость в воздух и вонзил иглу между указательным и средним пальцами страшной руки.

Мужчина даже не вздрогнул - должно быть, нервные окончания давно уже умерли. Поршень шприца медленно вогнал жидкость в руку мужчины.

- Заматывайте! - велел доктор.

Изменения к лучшему начались уже на следующий день. Кожа на руке больного перестала скручиваться, как пергаментный свиток. Ногти посветлели, и вся кисть из черной начала становиться темно-синей. Заметно улучшилось общее самочувствие.

Утром сиделка встретила меня удивленно-радостным восклицанием:

- У него впервые проснулся аппетит. Он кушал ночью четыре раза.

Когда она рассказала об этом доктору, тот покивал головой:

- Регенерация тканей требует усиленного белкового питания.

Закажите для него тройную порцию бифштекса с кровью. Не отказывайте ему ни в чем. Исполняйте любые его прихоти. Сегодня мы произведем вторую инъекцию.

Ночью у меня затрещал телефон. Я не сразу узнал голос сиделки.

- Он ест не переставая, - едва не плача, проговорила она. - Ходит по лаборатории и переворачивает все ящики... Весь мел у доктора сожрал... Я нашла ваш номер на столе под стеклом...

Умоляю вас, позвоните доктору... Вы оба должны немедленно приехать...

Я притащил в лабораторию большой бумажный пакет с продуктами.

Доктор привез картонную коробку, доверху набитую сырой курятиной в целлофане.

Наш пациент проявлял необыкновенную активность. Он тут же разорвал пачку кукурузных хлопьев и принялся поглощать их с такой жадностью, как будто голодал несколько суток. А когда доктор вскрыл свою коробку...

- Боже ты мой! - взвизгнула сиделка.

Одним прыжком пациент подскочил к коробке и, оттолкнув доктора, вспорол зубами целлофан. Нежные куриные косточки хрустнули...

Мужчина хватал один пакетик за другим. Причем действовал он обеими руками - перебинтованной рукой не менее активно, чем здоровой.

Мы с доктором переглянулись.

- Джекииль, - сказал он необычайно ясным и бесстрастным голосом (впервые он назвал меня правильным именем). - Джекииль, несите снотворное. Будем колоть.

Наш необыкновенный пациент заснул с куриным крылышком в зубах.

Мы перенесли его на кушетку и сами принялись разматывать бинты сиделка отказалась даже приближаться к нему. Последние слои кольцами упали на пол... Доктор присвистнул.