Фред Адра - Конец актерской карьеры

— Вам повезло, — сменил я гнев на милость. — У меня есть с собой афиши. Но вам надо будет вписать дату и час. Сегодняшнюю дату.

— Да-да. И сегодняшний час, — кивнул директор.

Уж не пытается ли он шутить? Да нет, вряд ли… Этот человек и чувство юмора не совместимы.

Я открыл свой саквояж с реквизитом, с которым почти никогда не расстаюсь, и достал стопку афиш.

— Второй вопрос, который я хочу обсудить, — продолжил я, — касается моего гонорара. Мне кажется, его следует увеличить.

Последовавшую вслед за этой фразой сцену я описывать не в состоянии. Уж очень не с лучшей стороны показал себя директор отеля, дав волю самым низким человеческим качествам, идущим из потаенных глубин его, увы, несовершенной души; уж очень печален был бы сей рассказ об алчности и упрямстве, что обнаружил директор во время нашего спора, где столкнулись в смертельной схватке порок и добродетель, жадность и справедливость, низость и благородство; слишком очевидной стала бы невозможность построения идеального общества, где не было бы места таким отвратительным недостаткам человеческого характера, что, к печали моей, явил миру директор отеля, и где никто не увольнял бы уборщиков за несмытые пятна и потерянные афиши.

Короче говоря, если бы не моя очередная апелляция к силам тьмы, повысить гонорар мне бы никак не удалось — Диджей свидетель.

На первый этаж я спустился, чувствуя себя победителем. Правда, очень усталым победителем. Поэтому я решил зайти в гостиничный бар и чего-нибудь выпить. Либо, чтобы отметить свою победу, либо, чтобы заглушить усталость. Зависит от того, с какой стороны посмотреть. Но я ни с какой стороны не успел посмотреть. Потому что, как только я вошел в бар, я увидел ноги.

Ноги были стройны и длинны. Ноги были невыразимо прекрасны. Ноги были идеальны. Я никогда до сих пор не видел столь восхитительных ног. Во всяком случае, в тот момент мне так казалось. Если бы у меня были такие ноги, то я бы умер с голоду. Потому что не смог бы оторваться от ласкания этих ног ни на секунду, даже, чтобы поесть. И это не какое-то там банальное извращение, а самый настоящий утонченный фетишизм. Только для истинных ценителей.

Одна нога покоилась на другой и мерно покачивалась, и с каждым ее движением я все глубже и глубже проваливался в бездонный омут сладострастия и желания. И глупости, потому что когда мужчина видит такие ноги, его мыслительные способности спускаются до мыслительных способностей барана.

Но через пару-другую столетий я все-таки нашел в себе силы оторваться от созерцания этих немыслимых ног, чтобы оценить их обладательницу. Лицо обладательницы оказалась очень даже ничего. Можно даже свет не выключать… Стервозное выражение ему, пожалуй, даже шло. И потом, какое же еще может быть выражение лица у женщины с такими ногами!

Я понял, что если я хотя бы не попытаюсь овладеть ею, то потом себе никогда этого не прощу. И Диджею не прощу, потому что он с явным неодобрением отнесся к моему состоянию. Бесплотный дух — что с него возьмешь! Из архивов памяти я выудил все, что прочитал в книгах и подсмотрел в фильмах на тему соблазнения стервы с ногами в гостиничных барах, и ринулся в бой.

Не сомневаюсь, что сначала я выглядел как дурак. Затем — как круглый дурак. Стерва явно не хотела замечать исходящего от меня великолепия. Все, чего мне удалось добиться за десять минут разговора (а точнее, моего монолога), это ее имя.

— Лили, — в какой-то момент соблаговолила представиться она, и звучало это не иначе как величайшее одолжение, которого я, по ее мнению, никак не заслуживаю. Так вообще не говорят — так роняют. Слово можно уронить, как платок, чтобы бесчисленные претенденты на звание дурака-фаворита при Ее Сиятельстве Стерве Номер Такой-то сражались за право поднять его и прижать к носу, вдыхая его сладкий аромат.

Откровенно говоря, имя "Лили", на мой взгляд, не очень ароматно. Уж какое-то оно затасканное бульварными статейками о куртизанках, женскими романами о них же и мыльными операми о ком, как не о них. Продолжая аналогию с уроненным платком, можно сказать, что, хоть я и поднял его первым (что вовсе не удивительно при отсутствии конкурентов — скучающий Диджей не в счет), он оказался несвежим, весь в каких-то подозрительных желтых пятнах, да еще и распространял запах мужского одеколона, и явно не моего. Трезво рассудив, что если я выложу ей эти соображения, то вряд ли заработаю дополнительные очки, я решил не нарушать правил игры и соврал:

— Какое красивое имя!

Через какое-то время я понял, что произвести впечатление у меня явно не получается. И чего ей еще нужно? Вон какой классный парень ее кадрит, а она носом вертит. Бывают такие девушки, которые слишком много о себе воображают и усложняют элементарные вещи. Нет, чтобы просто: "Девушка, который час? — Конечно, согласна, жду вас у себя в номере!". И все довольны и пьют шампанское.

Но сдаваться я не собирался. Выудив у стервы заверение в том, что она явится на мое представление, я покинул бар с твердым намерением ошеломить Ее Неприступность сегодня вечером. У меня был план. Но одного Диджея мне не хватит.

— Диджей, — сказал я. — Нам надо будет дать сегодня продвинутое представление. Найди парочку своих сородичей, договорись с ними. А я пока немного отдохну.

Диджей отправился выполнять задание, а я — в гостиничный номер, заботливо предоставленный мне директором гостиницы после того, как мы с Диджеем немного напомнили ему о силах тьмы.

Что ж, пока у нас тут тихий час, я думаю, имеет смысл рассказать немного о моем спутнике. Итак, кто же такой Диджей? Если честно, я не знаю, как эти существа называются, да они и сами никак себя не называют. Можно было бы называть их духами, каковыми они по сути и являются, но я предпочитаю называть их брауни, так как в основном они обитают в домах или поблизости от домов, а главным образом потому, что слово "брауни" мне нравится намного больше, чем слово "дух". Слово "брауни" обладает таинственным заграничным звучанием, а слово "дух" это просто выдох какой-то. Главный фокус с этими брауни состоит в том, что люди их не видят, и даже не подозревают об их существовании. Из всех людей их вижу только я. Не хило, правда? Каждый человек считает себя исключительным, и он в этом совершенно прав. Но спроси его, на каком основании он считает себя исключительным, то в большинстве случаев ничего вразумительного он не ответит. А я отвечу — потому что я вижу брауни! И не только вижу, но даже с одним из них дружу.

А подружился я с ним так. Диджей обитал на чердаке моего дома и частенько играл в полтергейст (это любимая игра брауни), пугая и озадачивая жильцов. Всех, кроме меня, поскольку я неоднократно застукивал его за этим занятием, но никак не реагировал. Однажды я все-таки решил завязать с ним разговор, чем поверг его в изумление, так как он и не подозревал, что его видит кто-то из людей (а повергнуть в изумление брауни не так-то просто — это вам не девушек в отелях озадачивать). К тому же он засмущался, подумав о том, в каких ситуациях я мог за ним наблюдать. Но брауни сразу воспрял духом (вот, кстати, еще одна причина называть их брауни, а не духами, так как согласитесь, фраза "дух воспрял духом" звучит как-то глуповато), когда я сказал ему, что это фигня по сравнению с тем, в каких ситуациях он сам мог наблюдать за людьми. В таких ситуациях, что обхохочешься. Так, слово за слово, мы прониклись к друг другу симпатией, а от симпатии и до дружбы недалеко.