Игорь Ревва - Выбор

Ознакомительный фрагмент

Да и сама Синтия, узнав, что я работаю в компании "ДВК", посмотрела на меня расширенными от почтения глазами. Еще бы! Самая солидная компания в мире! И Синтия сразу же немного растерялась. Она смущалась и чувствовала себя неловко оттого, что доставила мне столько беспокойства. Я решил не разубеждать ее в этом и в результате получил предложение выпить чашечку чаю. Довольно быстро я понял, что сегодня, к сожалению, дальше чая дело не пойдет, и не стал форсировать события.

Через полчаса я уже выяснил, что у Синтии завтра выходной, и тут же предложил ей провести вечер вместе. Она, понятное дело, для приличия немного поломалась, но потом согласилась, и мы договорились встретиться у Вестминстерского аббатства - единственное место в этой дыре (кроме, разумеется, развалин Тауэра), название которого с ходу может вспомнить человек, впервые оказавшийся в Лондоне. Да и то только потому, что там находились усыпальницы Диккенса и Ньютона.

И сегодня, собираясь на свидание, я стоял посреди гостиничного номера уже в пальто и решал: надевать перчатки или нет? Ненавижу таскать с собой разное барахло - всякие там свертки, папки, портфели. А особенно - перчатки, когда в них нет необходимости. Но высунутая в форточку рука сообщала мне, что на улице довольно холодно и перчатки лишними совсем не окажутся.

Захлопнув форточку, я подошел к камину. Рука озябла, кожа сделалась влажной и даже как будто липкой от этого жуткого тумана. Но едва только я протянул замерзшую ладонь к огню, как тут-то меня и долбануло по затылку.

Та штуковина, что приложилась к моей голове, теперь валялась на ковре, поблескивая своими хромированными металлическими частями. Я потер затылок, длинно и смачно выругался и подобрал ее. С виду так сразу и не поймешь, что это за лабудень. Больше всего она была похожа на уменьшенную копию какого-то старинного ткацкого станка. Она свободно умещалась на моей ладони и состояла из очень многих мелких деталей. Некоторые из них действительно были металлическими, но я заметил и темнеющие крепления то ли из эбонита, то ли из дерева. А кое-где, меж причудливо изогнутых полосок и стерженьков, поблескивали крошечные осколки стекла, аккуратно прикрепленные к остальным частям механизма. Короче говоря, все это выглядело как бред сумасшедшего часовщика, решившего с досады запульнуть свою фигню ко мне в окошко. Хотя нет... Окошко-то к тому моменту я уже успел закрыть... А может быть, она свалилась с камина?

Я посмотрел на мраморную доску над камином. Доска была расположена под значительным углом и стоять там что-либо не могло вообще.

Часы прозвенели, сообщая, что уже без четверти пять. Я договорился с Синтией на шесть, но намеревался немного пройтись по городу. Так что если я действительно хочу это сделать, мне самое время покинуть номер. Я осторожно положил это "ударное устройство" на стол и вышел в коридор.

В вестибюле гостиницы в глаза мне бросился плакат, которого еще вчера здесь не было. Большой и красочный, отпечатанный на дорогой мелованной бумаге плакат "Двести лет Великому Договору!!!". С датами "1801-2001" и портретами обоих императоров, подписавших Договор, - Павла I и Наполеона I. Снисходительную улыбку вызвало у меня то, что надписи были сделаны не только на французском и русском языках, но и на английском, на котором нигде в Империях и не разговаривают. Ну, может быть, иногда в английских департаментах. Хотя хозяин гостиницы, наверное, был ярым патриотом своего департамента. Такое иногда случается - меня самого друзья порой называют патриотом. Только произносят они это со снисходительным сожалением, не забывая добавлять еще слово "хренов".

У меня мелькнула сумасшедшая мысль, что хозяин гостиницы собрался отправить часть этих плакатов в Америку или в Австралию, где английский язык является государственным. И я едва удержался от улыбки, представив себе, какими словами его подарочек могли бы там встретить.

Я посмотрел на изящную подпись под портретами "Императоры Наполеон и Павел" и подумал о том, что вообще-то Наполеон был тогда не императором, а Первым Консулом. Императором он стал именоваться несколько позже, в 1804 году. Я так думаю, что этот титул он присвоил себе из зависти к нашему Павлу Петровичу. Ну и из благозвучия, что ли. Одно дело сказать: "императоры подписали договор о мире и сотрудничестве", и совсем другое: "император Павел Петрович Романов и Первый Консул Наполеон Бонапарт заключили договор..." Чувствуете? Не звучит как-то! А ведь я видел подобный документ с месяц тому назад одна ядовитая оппозиционная газетка, выходящая в каком-то итальянском департаменте Западной Империи, опубликовала фотографию из старого французского издания тех времен. И автор сопроводительной статьи выражал сомнение в том, что титул императора был присвоен Наполеону по закону. Не знаю, чего он добивался этой своей писаниной (Ха!!! Может быть, пересмотра Великого Договора?!), но статья была резкой, можно сказать, ругательной, хотя и очень интересно написанной. При самом Наполеоне I редактора газеты наверняка расстреляли бы за такую статью. Или что там было двести лет назад? Гильотина, что ли? Этому редактору повезло, что нынешние правительства - что у нас, в Восточной, что здесь, в Западной Империи гораздо либеральнее и терпимее к подобным высказываниям, чем тогда, в девятнадцатом веке. А то не сносить бы газетчикам головы. Но я все же думаю, что Наполеон I своим императорством просто пытался дотянуться до династии Романовых. К тому же император - это вам не какой-нибудь Консул, пусть даже и Первый. Что такое Первый Консул и с чем его едят, в то время (да и сейчас тоже) мало кто понимал. А вот император - другое дело!

Я подошел к стойке портье, чтобы отдать ключ от номера. Старый портье куда-то ушел и на его месте сейчас маячил молоденький паренек, расплывшийся при виде меня широкой улыбкой.

- Как мсье понравился номер? - поинтересовался он.

Говорил он по-французски и явно не признал во мне иностранца. Видимо, его ввело в заблуждение мое имя.

- Я не мсье, - улыбнулся я.

Мне не очень-то хотелось объяснять ему, как мне понравился номер, затылок все еще побаливал. Хотя меня так и подмывало спросить, каждому ли постояльцу этой гостиницы дают по голове непонятными приспособлениями или я явился редким исключением?

- О! Простите, господин... - паренек, мгновенно перешедший на русский, сверился с записью в книге, - господин Климов! Надеюсь, вас все устроило?

- Да, - отвечаю. Кроме подзатыльника, подумал я.

- Вам что-нибудь угодно? - услужливо интересуется паренек, и я вдруг соображаю, что портье-то уже сменился! И если старик не ответил мне должным образом, то, может быть, именно этот парень?..