Грэхэм Мастертон - Сфинкс

Гин стоял с пустым стаканом в руке, время от времени улыбаясь и поддакивая ей. Он так и не осмелился отойти от нее, опасаясь, что кто-нибудь еще попытается заговорить с ней.

В этой девушке было что-то одновременно пугающее и завораживающее, и у нее была самая красивая грудь, какую он когда-либо видел.

Наконец он сказал:

- Позвольте представиться. Меня зовут Гин Кейлер.

Они пожали друг другу руки. Он ждал, когда же она назовет свое имя, но девушка молчала и, улыбаясь, продолжала рассматривать комнату.

- Ну, а вы... Не собираетесь...

Она улыбнулась:

- Гин Кейлер... я слышала о вас.

- Да неужели? - глупо ухмыльнулся он. - Последнее время я не очень себя рекламировал. Сейчас я не участвую ни в каких кампаниях, просто работаю. Вы понимаете, одно дело - обещать, и совсем другое - выполнять обещания.

Она кивнула:

- Я так и думала, что вы политик. В вашей речи так много клише.

Гин уставился на нее. Он не был уверен, правильно ли он расслышал: сенатор Хозбаум стоял совсем близко и громко смеялся, казалось, прямо в его левое ухо.

- Простите?

- Да, это так, - сказала она снисходительно, - все политики так говорят, это их профессиональная болезнь.

Гин почесал затылок, он всегда делал так, когда его что-то удивляло.

- Но послушайте... - сказал он полушутя-полураздраженно. - Вам очень легко обвинять политиков в том, что они говорят избитыми фразами, но вы должны понимать, что большинство политических ситуаций - это...

- Это все пустое, - ответила она низким голосом.

Гин чуть не вспылил, но, взглянув на нее, смешался.

- Что? Вы удивлены? Я ни на кого не похожа? - усмехнулась девушка.

Насупившись, Гин изучал свой пустой бокал.

- Ну и что же вы за человек? - спросил он после долгой паузы.

Она внимательно смотрела на него, как бы решая, стоит ли ему сообщать такую ценную информацию.

- Я наполовину египтянка, наполовину француженка. Я принадлежу к народности убасти.

- И вам так трудно назвать свое имя? Или это тоже стандартный вопрос?

Она отрицательно покачала головой:

- Вас не должна отталкивать моя застенчивость. Когда я смущаюсь, людям кажется, что я хочу их шокировать. Я вижу недоумение и даже испуг в их глазах. Страх и агрессивность - очень похожие ощущения, не правда ли?

- Вы так и не сказали, как вас зовут.

Она наклонила голову:

- Почему вы так хотите это узнать? Вы хотите меня соблазнить?

Гин изумленно посмотрел на нее:

- А вы хотите, чтобы вас соблазнили?

- Не знаю. Нет, не думаю, что я этого хочу.

- Вы очень красивая девушка. Разве вы этого не знаете?

Впервые за время их разговора она опустила глаза.

- У каждого свое представление о красоте. Мне кажется, у меня слишком большая грудь.

- А я думаю, что общественное мнение американских мужчин не совпало бы с вашим. Если хотите знать мое мнение - ваша грудь восхитительна.

На ее смуглых щеках появился легкий румянец. Она сказала немного смущенно:

- Вы так говорите, чтобы польстить мне.

Гин фыркнул.

- Вы не нуждаетесь в лести. Вы слишком хороши для этого. К тому же в вас есть что-то такое, о чем мечтает любая женщина в этой комнате.

Девушка опять подняла глаза. Они были зеленые и лучистые, они зачаровывали и как будто гипнотизировали. Зрачки ее сначала сузились, но в следующую секунду расширились - как два темных цветка.

- Вы такая загадочная, - сказал Гин. - Как только я вас увидел, я сразу понял, что в вас есть какая-то тайна. Подумать только, мы так долго разговариваем, а я все еще не знаю вашего имени.

Она засмеялась. Окружающие с интересом наблюдали за ними. Сенатор Хозбаум шепнул своему приятелю:

- Опять этот Гин Кейлер! Бог мой, как бы я хотел быть лет на двадцать моложе! Тогда бы я показал этой девице, что значит парень из Теннесси.

- Почему мое имя так интересует вас? - повторила свой вопрос незнакомка.

Гин пожал плечами:

- Как же мне вас называть, не зная имени? Предположим, я хочу пригласить вас поужинать со мной после этой вечеринки. Как я скажу вам об этом? "Простите, мисс Икс, или мисс Игрек, или как-вас-там-называть, не поужинаете ли вы со мной?"

Она покачала головой:

- Вы не должны так говорить.

- Что же я такого сказал?

- Не говорите ничего, потому что я не могу пойти с вами.

Он взял ее за руку.

- Ну конечно же, вы можете пойти со мной. Вы ведь не замужем, не правда ли?

- Нет.

- Я сразу же понял, что вы не замужем. Вы не похожи на этих вашингтонских жен, которые рано или поздно начинают преследовать своих мужей.

- Преследовать?

- Конечно, - сказал Гин. - Они постоянно ревнуют к девицам, с которыми спят их мужья, и видят соперниц во всех девушках, с которыми, по их мнению, их мужья могли бы закрутить роман.

- Это все так сложно.

- Вы к этому привыкнете. Это неотъемлемая часть нашей демократии.

Девушка рассеянно потрогала серьгу. Помолчав, она сказала:

- Все это как-то безнравственно.

Гин с удивлением взглянул на нее. "Нравственность" - слово, которое он не слышал с тех пор, как четыре года назад разоблачил стяжательный проект осушения болот, но и это был скандал из-за денег. Из уст незнакомки это слово прозвучало странно и неуместно. Здесь, в Вашингтоне, на светской вечеринке, девушка с великолепной фигурой, в облегающем шелковом платье, говорит о морали!

- Послушайте, - сказал он мягко. - Жизнь полна стрессов и напряжения. Многие люди, особенно политики, любят поволочиться, повалять дурака, это для них своего рода отдых, развлечение.

- Да, но только не для меня.

Гин развел руками, извиняясь:

- Я ничего такого не имел в виду. Если хотите знать, вот что я думаю о вас: вы красивая девушка и очень сексуальная, надо быть монахом, чтобы не замечать этого.

Она заморгала в смущении:

- Вы... находите меня... сексуальной?

Гин чуть не рассмеялся:

- Ну конечно, черт возьми! Интересно, о чем вы думали, когда надевали это вечернее платье?

Она покраснела:

- Я не знаю. Я не думала...

Гин снова взял ее за руку:

- Я думаю, было бы лучше, если бы вы назвали мне свое имя. Это намного бы упростило жизнь.

- Хорошо. Меня зовут Лори Сэмпл.

Гин нахмурил брови:

- Сэмпл? Ваш отец...

- Жан Сэмпл, французский дипломат.

Гин мягко пожал ее пальцы:

- Мне очень жаль. Я никогда не встречался с ним, но мне говорили, что он был замечательный человек. Простите.

- Не стоит извиняться. Он всегда понимал, что ведет рискованную жизнь. Моя мать говорит, что, возможно, он сейчас более удовлетворен, чем когда-либо при жизни.

Гин тронул за рукав проходившего мимо официанта и заказал коктейль. Затем он снова обратился к Лори: