Больные души - Хань Сун

свет. На этот раз он отправился к южным вратам, где обнаружил больного человека, лежавшего на обочине дороги в мучительных терзаниях. Его вид вызывал лишь нестерпимую жалость. Принц вновь спросил: «Кто это?» Сановник ответил: «Это больной человек». Принца ужаснул этот страждущий. Тело наше сформировано из земли, воды, пламени и ветра. И когда эти начала оказываются не в ладу между собой, человека одолевают всевозможные хвори. Причем страдания доставляют не только тяжелые недуги. Легкие недомогания вроде головной или зубной боли могут быть ничуть не менее невыносимыми. Можно ли как-то избавить людей от болезней? Принц опять задумался и вновь не придумал какого-либо средства, которое могло бы избавить человека от боли. Раздражение его высочества не знало конца. Вновь он почувствовал, что прогулка не в радость, и вновь он возвратился к себе во дворец. Издревле поговаривают: «Лишь когда болезнь настигает наше тело, мы ощущаем боль, а пять страстей[3] сбивают нас со здорового пути». И в этих словах есть свой резон.

В третий раз принц обратился к отцу с просьбой дозволить ему покинуть дворец. В сопровождении вереницы чиновников и придворных дам Сиддхартха добрался до западных врат, перед которыми как раз проносили тело мертвеца. Из покойника изливались гной вперемешку с кровью. От тела исходила страшная вонь. Скорбь одолевала посторонних при виде горько плачущих родственников почившего. Кончина происходит, когда составляющие тело четыре элемента расходятся в разные стороны. Тело тогда одолевают многие сотни мучений, и жизнь покидает человека. Представьте, что происходит, когда с быка сдирают заживо шкуру или с еще здравствующей черепахи отдирают панцирь. За печальным зрелищем было мучительно наблюдать. Принц вновь спросил: «Что это?» Сановник ответил: «Это умерший человек». Принц вновь задумался. Все люди, населяющие этот мир, рано или поздно будут вынуждены столкнуться со смертью. Конечная гибель – рок, которого никто не избежит.

На четвертый раз принц отправился к северным вратам. Вдруг перед его высочеством предстал державшийся величаво, с виду благочестивый и нравственный шрамана – странствующий монах. Одет он был в кашаю – одеяния цвета коры деревьев. В одной руке монах сжимал чашу для сбора податей, в другой – посох с кольцами из металла, которые звякали при ходьбе. Монах шел безмятежно своей дорогой. У Сиддхартхи при виде этого человека возликовало сердце. Почтенно сложив ладони перед грудью, принц поинтересовался у шрамана: «Что вы за человек?» Ответ: «Я – бхикшу». Принц уточнил: «А что делают по жизни бхикшу?» Шрамана пояснил: «Бхикшу – это монах, отошедший от всего мирского и посвятивший себя самосовершенствованию, чтобы найти свой путь. Отвергнувший все мирское мыслит лишь о самосовершенствовании и тем самым получает возможность освободить и себя, и все живое от страданий рождения, старения, болезни и смерти».

Услышав это, принц задумался. А ведь и он хотел разрешить основополагающие страдания рождения, старения, болезни и смерти, которые связывали все живое. Монах прекрасно облек эти помыслы в слова. Сиддхартха хотел было обратиться к шрамане за наставлениями, но того и след простыл. Принц испытал от исчезновения мудреца и печаль, и радость. Печаль – потому что ему было еще о чем спросить монаха по поводу пути к самосовершенствованию, а тот вдруг скрылся в неизвестном направлении; радость – потому что он обнаружил возможность избавления человечества от страданий старения, болезни и смерти. Воодушевленный принц вернулся во дворец.

Обойдя таким образом врата на всех четырех сторонах дворца, принц повстречал муки старости, недуга и гибели, а также ушедшего от мирских дел бхикшу. Все эти видения ниспослали небесные божества, чтобы помочь принцу уйти от мира и стать Буддой. Такова была воля судьбы.

На том Гусин довел заученную назубок притчу до конца и с таинственной полуулыбкой поглядел на Чжифаня и Жунянь.

– Так он ушел от мира и начал самосовершенствоваться, чтобы спасти всех от старости, болезней и смерти? – Такие вещи Жунянь всегда говорила с наигранным донельзя придыханием.

– Ну да, мы же не первый раз об этом слышим, – заметил Чжифань.

– Вот только… Медицина позволила нам обойти все эти три страдания. Тогда к чему нам искать Будду? – Жунянь охватило явное недоумение.

– Хороший вопрос, – признал Чжифань. – Того больного, которого Будда повстречал, мы бы сейчас вылечили вмиг. Наши высококлассные больницы лечат всех и продлевают дни старикам. Что же касается смерти, то и с ней мы вроде бы сможем разобраться благодаря науке и технологиям.

Верно говорил ученик. За счет геномики удалось взять под контроль абсолютное большинство заболеваний; а возможности регенерации и замены органов достигли того уровня, что, в сущности, люди уже обрели долголетие. Следующим шагом должно было стать единение с искусственным интеллектом, которое сулило человечеству бессмертие. Сознание умирающего человека можно было отсканировать и загрузить в механизированное тело. Тем самым жизнь и смерть действительно обратились бы в вечный круг перевоплощений и перерождений.

Но вслух Гусин ничего не сказал на замечания подопечных. Он всматривался в раскинувшийся за стеклом иллюминатора Марс, походивший на раскрывавшийся посреди бездны красный цветок лотоса.

Вплоть до недавнего времени люди смотрели на эту планету совсем иными глазами. Издревле все говорили о Марсе только в связи с «каналами», которые кто-то предположительно проложил на его поверхности. Потом все внимание переключилось на научные исследования, терраформирование и колонизацию космоса. И вдруг здесь решили искать Будду…

У Жунянь возник еще один вопрос:

– Наверно, главное – упорно учиться и верить в лучшее. Ну и набираться жизненного опыта. И настанет день, когда везде и всюду можно будет увидеть всеобще почитаемого Будду. У каждого человека в сердце хранится истинная таковость. Но большинство людей еще не прозрели и все еще остаются жертвами пустых метаний. К чему тогда лететь далеко в космос, искать то, что нам нужно, в столь далеких пределах?

Девушка полагала, что вся эта поездка была скорее перфомансом, чем научной экспедицией. Да, религия и искусство – неразрывно связанные вещи. Но Жунянь все равно ощущала неясный трепет от всей этой затеи.

Предпочитая не вдаваться в такие тонкости, Чжифань ответил ей вопросом на вопрос:

– А почему принц Сиддхартха не остался совершенствоваться у себя во дворце? И зачем монаху Сюаньцзану[4] потребовалось преодолевать многочисленные опасности, чтобы заполучить в Индии сутры?

У Жунянь на глаза навернулись слезы.

К тому моменту андроиды уже пробудились. Микробы у них в головах телепатически подключились друг к другу и принялись с жаром обмениваться откровениями, почерпнутыми во время медитации. Вскоре разгорелся нешуточный спор: получеловеки не сошлись во мнениях о том, какие истины заслуживали доверия. В прежде безмятежном космическом корабле