Polaroid: Возвращение - Доктор Кросс

его голос эхом отражался в пустых комнатах:

– Ты не сбежишь, Лия. Мы все – часть одного целого.

Мун, кот, вскочил на стол, выгнув спину. Его зрачки расширились, превратив зелёные глаза в бездонные колодцы. Внезапно он ударил лапой по одному из «Polaroids», и камера упала, выбросив снимок. На фотографии был запечатлён коридор с зеркалами – тот самый, что Лия видела в своих кошмарах.

– Ты хочешь, чтобы я туда пошла? – прошептала она.

Кот мяукнул, прыгнул к двери и исчез в темноте. Лия схватила снимок и бросилась за ним.

Коридор оказался длиннее, чем она помнила. Зеркала по бокам отражали не её, а чужие жизни: вот она, ребёнком, смеётся с Марком на качелях; вот – взрослая, в лабораторном халате, что-то паяет над схемами; а вот – старая, седая, с пустыми глазами, смотрит в пустоту.

– Это… альтернативные я? – Лия замедлила шаг, касаясь холодного стекла.

В одном из зеркал её двойник резко повернулся и ударил ладонью по стеклу:

– Не останавливайся! Они уже здесь!

За спиной Лии раздался скрежет. Тени, принявшие форму гигантских пауков с человеческими лицами, заползали в коридор. Их конечности цокали по полу, а рты, лишённые губ, шептали на языке, который резал слух, как нож по металлу.

Лия побежала. Зеркала мигали, показывая всё более жуткие версии её самой: то с когтями вместо пальцев, то с лицом, покрытым трещинами. В конце коридора горел свет – дверь в комнату с гигантским зеркалом, обрамлённым витыми металлическими узорами.

Кот уже ждал её там. Ворон сидел на раме зеркала, его клюв был увенчан каплей крови.

– Закрой его, – каркнул он человеческим голосом. – Разбей связь.

Лия подняла камеру. В видоискателе она увидела не своё отражение, а лицо Марка – настоящего, измученного, с цепями на запястьях. Он был в комнате, похожей на склеп, со стенами изо льда.

– Лия, – его голос дошёл сквозь слои реальности. – Источник – это я. Они привязали меня к временному якорю. Ты должна…

Его слова заглушил рёв. Тени ворвались в комнату, их тела сливались в единую массу. Лия нажала на спуск.

Щелчок.

Фотография выскользнула, показывая Марка, прикованного к ледяному трону. На обратной стороне кровью было написано: **«Разбей зеркало. Освободи меня».**

Мун взвыл, прыгнув на одну из теней-пауков. Ворон спикировал в стаю, клюя им в «глаза» – светящиеся щели в чёрной массе. Лия схватила металлический прут, валявшийся в углу, и ударила по зеркалу.

Удар. Треск. Стекло рассыпалось, но вместо осколков из рамы хлынула вода – ледяная, солёная, как слёзы. Поток подхватил Лию, увлекая вглубь.

-–

P.S. *«Прошлое никогда не спит. Оно притаилось в пыльных углах, в трещинах старых стен, в шепоте фотографий.

**Глава 3: Лики забвения**

Город, в который вернулась Лия, больше не был её городом. Здания изгибались, будто их вылепили из расплавленного стекла, а окна отражали не улицы, а лоскутное одеяло чужих воспоминаний. Небо, цвета старой меди, было усеяно циферблатами вместо звёзд. Каждый час бил колокол, и стрелки начинали вращаться в обратную сторону, стирая следы на тротуарах и заставляя птиц падать замертво. Воздух пропитался сладковатой горечью, как от сожжённых фотографий.

Люди здесь носили маски. Не театральные – а слепки лиц своих близких. Женщина с маской ребёнка на плечах продавала «время» в бутылках: песок внутри переливался кадрами чужих жизней. Старик в маске молодого мужчины нашептывал прохожим: *«Купи минуту счастья. Дешево»*.

Мун, кот, прижимался к её ноге, шерсть дыбом. Его белое пятно светилось тускло, будто подёрнутое пеплом. Над ними кружил ворон, и с каждым взмахом его крыльев с неба сыпались цифры – 1974, 1989, 2023 – как даты на могильных плитах.

-–

Марк сидел за столиком у окна. Его маска была слепком лица Лии – её собственные глаза смотрели на неё с искажённой улыбкой.

– Сними это, – Лия схватила край маски. Под ней не было кожи – лишь мерцающая пустота, как экран старого телевизора.

– Ты разорвала якорь, – голос Марка звучал из стен, из стакана с кофе, из её собственных мыслей. – Теперь я – ничто. Но ты можешь дать мне форму. Выбери, какой я должен быть.

Он провёл рукой по лицу-пустоте, и на миг проступили черты: ребёнок с разбитой губой, подросток с гитарой, мужчина в лабораторном халате. Все они исчезали, как дым.

– Ты не Марк, – прошептала Лия, сжимая в кармане осколок зеркала. В нём отражался доктор Воронов, её отец, с лицом, покрытым трещинами.

– Нет. Я – то, что ты сделала из него. – «Марк» встал, и его тень на стене оказалась вдвое выше, с рогами из спутанных проводов. – Ты хотела вернуть брата? Он здесь.

Он щёлкнул пальцами, и стены кафе поплыли, открывая портал. В нём стояли десятки Марков: одни плакали, другие смеялись, третьи протягивали руки, умоляя спасти.

-–

Лия шагнула к порталу, но Мун вцепился когтями в её джинсы. Ворон каркнул:

– Нельзя войти в реку дважды!

– Они все – он, – «Марк» обнял её сзади, его пальцы впились в плечи. – Выбери того, кого хочешь забрать. Остальных я сотру.

Лия вырвалась, ударив его осколком зеркала. Трещина побежала по его лицу, и сквозь неё проглянуло лицо отца.

– Папа?.. – она отпрянула.

Доктор Воронов рассмеялся, его голос наложился на голос Марка:

– Ты думала, проект «Chronos» начался в 1974? Мы экспериментировали на тебе с рождения. Марк был лишь… стабилизатором.

На экранах кафе замелькали детские снимки: Лия в лаборатории, привязанная к креслу, а Марк с шприцем в руке.

– Нет! – она закрыла глаза, но образы въедались в веки.

– Он вводил тебе сыворотку времени, – шептал «Марк». – Чтобы твоё сознание могло выдержать временные прыжки. А потом… потом он пожалел. Уничтожил данные. Но я сохранил их.

Портал засосал первого Марка-ребёнка. Тот вскрикнул и рассыпался в пыль.

-–

Лия бросилась к порталу, хватая за руки то одного, то другого Марка. Но они таяли, как снежинки на ладони.

– Перестань! – ворон врезался в портал, его перья вспыхнули. – Источник в тебе! Ты и есть якорь!

Мун прыгнул на «Марка», впиваясь клыками в горло. Тот взревел, и кафе начало рушиться. Лия схватила кристалл-ядро, валявшийся на полу, и швырнула его в центр портала.

Взрыв света.

-–

Лия очнулась на мосту из часовых шестерёнок. Под