Аллея Героев - Сергей Петрович Битюцкий

class="p1">Корабль застыл чуть впереди приюта, и все несколько сотен членов команды не могли отвести взгляд от нескольких иллюминаторов ходовой части корабля.

Потому, что в них горел свет. Тёплый огонёк в вечной ночи в неисчислимом далеке от солнечной системы.

Это мог видеть только тот, кто годы отдал работе в АК.

И тёмным силуэтом в светлом киоте иллюминатора стоял человек, положив изнутри руки на стекло.

Ощущение взгляда. Взгляда из пустоты. Слева, со стороны иллюминатора. Будет нелепостью встать и подойти к бронестеклу. И посмотреть, да вот туда, в сторону центра галактики… Застывшие звёзды, пустота. Значит, нужно досрочно будить сменную вахту. Нам психоз на борту совершенно ни к чему. Триста человек коротают время в анабиозных коконах. И двум из них придётся проснуться на две недели раньше из-за сдавших нервов дежурного навигатора. Стыдно, но это лучше, чем нарываться на крайности и поливать психоз влагой бездействия. Значит, будить смену. Но сначала спать. Ах, как хочется спать…

Мне снился отец. Он незло ругал меня за то, что я ушёл из дому. У меня всё холодело, когда я вспоминал ту запоздалую передачу с Земли…

Отец звал вернуться. Я возражал, что ведь вернуться мне уже некуда, что они с мамой уже не живы… больше двух веков… Что ни у кого из астронавтов не было детей — отбор был жёсткий и, в этом, бескомпромиссный.

Но отец мне говорил — представь, что ты спишь, и я тебе снюсь. Я отвечал, что мне это очень легко представить, потому что я действительно сплю.

Так вот, сказал отец, представь, что тебе откроется волшебная дверь, как в заброшенном бункере на Итурупе. И через эту дверь ты сможешь вернуться домой.

Я удивился, откуда папа знал про старый бункер, в который мы прилетали с мальчишками много раз.

Папа буркнул, что он знает всё на свете, и повторил про волшебную дверь.

Я принял реальность сна и стал размышлять над его словами. Мне почему-то хотелось принять эту реальность. Хотя бы во сне. И мне хорошо было разговаривать с ним… С живым…

— Как же, — думал я, — бросить товарищей и дезертировать с корабля, после того, как столько лет добивался зачисления в звездолётный отряд.

— А если у всех твоих товарищей тоже будет возможность уйти через эту дверь?

— Ну, тогда это уже более интересно. И куда?

— Домой, на Землю. Земля будет рада встрече с вами.

— А как же звёзды? Те, к которым мы так и не долетим?

— Люди, живущие на Земле сейчас, — сказал папа, — управляют кораблями, летящими в тысячи и тысячи раз быстрее света.

— Но ведь это невозможно… И, даже если возможно, это невероятно обидно, — значит на Бетельгейзе, половину пути к которой мы прошли за 250 лет земного времени и 7 лет времени корабельного, значит туда мальчишки летают так же, как мы в старый опасный бункер тайком от старших?

— Нет, — сказал папа. — Хранители этики строжайшим образом запрещают полёты к звёздам, к которым ушли прежние звездоплаватели. Жизнь кипит в галактическом пространстве, открываются и осваиваются новые миры, но те несколько десятков звёзд, к которым отправились дерзкие и бесстрашные люди, неприкасаемы. Только те, кто совершил поступок, своей жизнью, дорогой без возврата в свою эпоху и долгими годами полёта заплатил звёздам — только они имеют право ступить первыми на планеты этих звёзд…

— И что будет, если весь экипаж вернётся на Землю?

— Вам предложат новый корабль. Птицу, летящую по струнам мироздания с невозможной для вас сегодняшних скоростью. И только вы по-прежнему сможете первыми достичь красного пожара Бетельгейзе. И вернуться её первооткрывателями — но не через века Земли и десятилетия жизни, а скоро, совсем скоро… И влиться в кипучую жизнь галактического человечества.

— А если мы не захотим возвращаться? Если решим продолжить свой путь?

— Вы его продолжите. И пока «Синяя птица» не вернётся, никто не посмеет двинуть корабли в сторону звезды вашего пути.

— Но ведь это похоже на сосочку во рту, отец. Когда пацаны на самодельной копии «Кон-тики» плывут через Атлантику, а сверху из флаера за ними усердно присматривает мамочка с запасом шарфиков и сухих штанишек в багажнике.

— Нет, сын. Этика строга. Люди сегодняшнего века не унизят звездоплавателей. Предложение делается только один раз. Потом звездолёт предоставляется сам себе, и Земля ждёт его возвращения, более не вмешиваясь.

— А если в пути случится катастрофа?

— Все, кто сделал свой выбор, погибнут. Их достоинство не будет запятнано. Никто не поднимет руку совершить действие, которое сделает их подвиг ненужным.

— Жестоко.

— Да, но честно и благородно. Никто не посмеет запятнать достоинство героев.

— Да, но если вернуться захочет только часть экипажа? А часть захочет продолжить свой трудный путь?

— Это самое сложное, сын. Те, кто захочет вернуться, смогут жить на Земле. Или лететь к другим звёздам. К той — заветной — пойдут только те, кто сделают свой выбор и останутся на борту. Рискуя своей жизнью. Они забудут это предложение, деликатно сделанное им во сне. Сейчас каждый член команды думает над таким же предложением. Каждый из вас сделает выбор сам.

— Это красиво… И, кажется, справедливо… Но ведь оставшиеся не смогут не заметить исчезновения… нет, не дезертиров… я был неправ… не знаю даже как назвать… остальных…

— Они заметят. Но исчезновение их для оставшихся будет выглядеть… вполне естественно… Тех, кто вернулся домой, не нужно никак называть. Люди. Просто люди. Не герои. Но достойные и замечательные люди. Это не поражение. Это демобилизация.

Сделай свой выбор. Ты можешь быть героем. Хотя человечество уже выросло из обстоятельств, принуждавших к такому героизму, честь первопроходцев будет сохранена. Но ты можешь быть полноценным членом нового человечества, покорившего галактику. Ты сможешь прожить жизнь полнокровно, летать к удивительным мирам, работать, любить и сделать много прекрасного и нужного. Хочешь ты этого? Скажи сейчас.

— Хочу! Хочу!.. Хочу.

Инженеры напряжённо работали. Коконы анабиоза были дистанционно активированы и астронавты из забвения пробудились до простого сна. Аппаратура контроля сна была переключена на виртуальные данные. Псионики-игротехники долго и деликатно беседовали с каждым членом экипажа. Двести восемь человек решили вернуться домой. Девяносто два отказались. Их вновь погрузили в анабиоз, ретушировали память о разговоре и вернули во власть корабельной автоматики. Двести восемь воронок свёрнутого пространства унесли дремлющих людей на борт приюта. Где всё было готово к их встрече. Двести восемь кают. Из трёхсот приготовленных. Психологи, врачи, операторы виртуального моделирования обстановки… Добрые и чуткие люди.

Перед тем, как исчезнуть в недрах невидимого корабля, воронки аккуратно положили на место