Бескрылый дракон - Big wolf

в причудливом танце, пока Малфой-старший, вытянув руку к небу, ловил их на бледную ладонь.

      — Это написано на твоём лице, — ответил Драко.

      Скорпиус повернул голову, смотря на задумчивого отца.

      — Есть одна девушка. У нас всё так сложно. Она — вредная и бесит меня. Жуть как! И мы вечно спорим и ссоримся. И я себя не понимаю. Полно других девушек, но меня так и тянет на эту, Салазар подери.

      — Признайся ей, — коротко ответил Малфой-старший.

      — В чём? — нахмурился парень.

      — Что ты влюблён, — невозмутимо продолжил отец.

      — Да я не… — парень фыркнул, гневно ловя снежинку у носа.

      — Я был в похожей ситуации. Меня тоже когда-то давно бесила одна выскочка. Сейчас, спустя столько лет, я понимаю, что, наверно, просто был влюблён, — Драко вспомнил каштановые кудри и вздёрнутый нос.

      — И? Ты ей признался? — Скорпиус поёрзал на снегу. — Что было потом?

      — Нет. Не рискнул, — хмыкнул Малфой-старший. — Мы были разные. И я струсил, — Скорпиус разочарованно вздохнул. — Но я советую тебе, так не делать. В моём случае всё хорошо сложилось, и мне встретилась самая мудрая женщина на свете. Твоя мама.

      — Как ты понял, что влюбился в маму? — спросил парень.

      — К сожалению, я не помню, — горько ответил мужчина.

      — Ты не можешь вернуть воспоминания?

      — Если постараться, могу, но твоя мама перед смертью просила меня только об одном одолжении. Не возвращать воспоминания.

      — Почему? — выдавил Скорпиус.

      Астория умерла от болезни, что уносила её на протяжении трёх лет. У них было время попрощаться и сделать всё, что они хотели, но отец с сыном скучали по доброй и нежной волшебнице.

      — Она хотела, чтобы наша история осталась в моей памяти из её рассказов. И, признаться честно, я тоже этого хочу. Потому что что-то мне подсказывает, что в реальности я не был таким романтичным джентльменом. Твоя мама явно приукрасила, — Драко улыбнулся. — Вообще, она всегда видела меня лучше, чем я есть. И это, признаться, даже мотивировало меня не разочаровывать её. И она была слишком доброй для этого мира. Понимающей.

      — Она помогла тебе измениться?

      Драко напрягся. Сын знал о его прошлом. О метке, которая всё также жила на его предплечье, и о поступках, за которые ему всё ещё стыдно.

«Не знаю… Астория ли стала причиной перемен. Наверно, я много пережил за те пять лет, что забыл»

.

«Но оно и к лучшему, учитывая, как от меня шарахаются бывшие коллеги из французского Аврората, я, кажется, не занимался ничем приятным»

.

      — Думаю, да, — кивнул, наконец, Малфой-старший.

      — Знаешь, я всё хотел спросить тебя, — Скорпиус сглотнул. — Ты ведь занимался тёмными искусствами, и эта метка… Тебе даётся светлая магия… сейчас?

      — Светлая, как патронус? — догадался отец.

      — Да. Я никогда не видел, чтобы ты его запускал.

      — Мне не удавался патронус очень долго. Впервые я запустил его, когда родился ты. Я был настолько счастлив, — с довольной улыбкой ответил Драко.

      — О, я не знал, — удивился Скорпиус. — А какой он? Какое животное?

      Драко нахмурился.

      — Я не знаю. Это то ли змей, то ли ящер. Я не очень понимаю… хочешь, покажу? — предложил он.

      — Да! — кивнул Скорпиус, и Драко приготовил палочку.

      Яркий свет сорвался с края волшебного древка, отправляя в небо светящееся животное.

      Оно кружило в воздухе над волшебниками, что лежали, всматриваясь в его полупрозрачные очертания.

      — Па! Я знаю, что это за животное, — неожиданно сказал Скорпиус.

«Для змея большеват, и лапы есть»

.

«На ящера тоже не похоже»

.

      — Ну, и? — поднял бровь Малфой-старший.

      — Это бескрылый дракон…