Фрэнк Херберт - Дюна

Он обратил взоры на подарок.

— Ах, Дункан, Дункан! Что они с тобой сделали, — прошептал он.

— Они дали мне жизнь, милорд, — возразил Хейт.

— Но с какой целью они тебя обучили и отдали мне? Хейт сжал губы:

— Я предназначен для вашего уничтожения, сир. Фантастическая искренность этого утверждения потрясла Пола. Но как иначе мог бы ответить ментат-цензунни? Даже будучи гхолой, ментат мог говорить только правду, особенно ментат, обладающий внутренним спокойствием цензунни. Это человеческий компьютер, тело и мозг, которым переданы функции ненавистных машин. Обучить его системе цензунни значило удвоить его честность… если, конечно, тлелаксу не встроили чего-нибудь еще более необычного в эту плоть.

Почему, например, у него механические глаза? Тлелаксу хвастают, что их металлические глаза улучшают оригинал. Странно, однако, что сами тлелаксу ими не пользуются.

Пол взглянул в сторону смотровой щели — ему не хватало присутствия Алии и ее совета.

Потом снова перевел взгляд на гхолу: этот отнюдь не простой подарок дает честные ответы на опасные вопросы.

«То, что я знаю, что это орудие предназначено для моего уничтожения, неважно», — подумал Пол.

— Что я должен сделать, чтобы защититься от тебя? — спросил Пол. Это была прямая речь, без императорского «мы» — просто вопрос, который мог быть задан прежнему Дункану Айдахо.

— Отошлите меня обратно, милорд. Пол покачал головой.

— Как ты собираешься уничтожить меня?

Хейт взглянул на охранников, которые после ухода Стилгара придвинулись ближе к трону. Хейт обвел взглядом громадный помпезный зал и снова остановил немигающие металлические глаза на императоре:

— В таком месте вы изолированы от народа. Здесь все говорит о том, что все конечно, милорд. Только памятуя об этом, можно выносить такую власть. Обязан ли милорд своим теперешним положением своей способности предвидения?

Пол побарабанил пальцами по подлокотнику трона. Вопрос встревожил его.

— Я занял это положение… не только в силу своих оракульских способностей. Иногда были нужны решительные действия.

— Решительные действия… — повторил Хейт в раздумье. — Они регулируют жизнь человека. Характер человека может быть получен из металла путем нагревания и охлаждения.

— Ты хочешь отвлечь меня фразами цензунни?

— У цензунни есть что исследовать, сир, и их не нужно отвлекать. Пол провел языком по губам и сделал глубокий вдох. Неразрешенные вопросы накапливались в его голове. Не следует заниматься гхолой в ущерб основным обязанностям. Почему этого гхолу сделали ментатом-цензунни? Философические поиски, рассуждения… Пол чувствовал, что ему не хватает материала.

— Для исследования нужно больше данных, — пробормотал он.

— Факты, необходимые ментату, собрать не просто. Это — не пыльца, остающаяся на одежде, когда проходишь цветущим лугом. Пыльцу нужно заботливо собирать и изучать внимательно, под большим увеличением.

— Ты собираешься обучать меня риторике цензунни? Металлические глаза сверкнули пониманием:

— Возможно, так и было задумано, милорд.

«Притупить мою волю словами, внушить свои идеи…» — подумал Пол. Он сказал:

— Больше всего следует опасаться идей, которые переходят в дела.

— Отошлите меня назад, сир! — повторил Хейт голосом Айдахо, тревожащегося о своем «молодом хозяине».

И Пол понял, что этот голос заманивает его в ловушку: он не сможет отослать голос Айдахо, даже если он принадлежит гхоле.

— Ты останешься, — решил Пол, — и мы оба будем соблюдать осторожность.

Хейт склонил голову в знак покорности.

Пол поднял глаза и посмотрел на смотровую щель. Он мысленно просил Алию взять у него этот подарок и выпытать его тайны. Гхолами пугали детей. Раньше ему не приходилось с ними сталкиваться, а с этим к тому же требовалось преодолеть столько разных чувств. Сможет ли он? Дункан, Дункан… Где в этой плоти Айдахо? Это не тело, это обман в теле Айдахо! Дункан давно лежит в Пещере мертвых.

Закрыв глаза, Пол вошел в транс правды… Духи любви и ненависти летали над хаосом волнующегося моря. И ни одного надежного места, на котором можно утвердиться и рассмотреть будущее.

«Почему ни одно видение не показывает мне этого нового Дункана Айдахо? — спросил он себя. — Кто скрывает от меня Время? Вероятно, другие оракулы».

Открыв глаза, Пол спросил:

— Хейт, ты обладаешь способностью к предвидению?

— Нет, милорд.

В этом голосе звучала искренность. Конечно, гхола может и сам не подозревать об этой своей способности. Но это помешало бы его работе в качестве ментата. В чем же дело?

Старые видения окружали Пола. Должен ли он избрать страшный путь? Разорванное Время намекало на присутствие гхолы в ужасном будущем. И это будущее все приближалось, как он ни старался отдалить его.

«Освобождайся, освобождайся, освобождайся…»

Мысль эта набатом билась в его мозгу.

Алия наверху сидела, обхватив себя руками, и смотрела на гхолу. Этот Хейт магически притягивал ее. Тлелаксу вернули ему юность, влекущую ее. Она поняла невысказанную просьбу Пола. Когда оракул беспомощен, приходится обращаться к реальным шпионам и физической силе. Алия сама удивилась собственной готовности выполнить его просьбу — она чувствовала острое желание быть ближе к тому существу, возможно, касаться его.

«Он представляет опасность для нас обоих», — подумала она.

Правда страдает при слишком пристальном рассмотрении.

— Меня бросает в дрожь при виде вашего бедственного положения, Преподобная мать, — сказала Ирулэн.

Она стояла у входа в камеру, изучая ее способом Бене Гессерит. Камера представляла собой трехметровый куб, высеченный в скале под плитами пола крепости. Там был лишь шаткий плетеный стул, на котором сидела Гейус Хелен Моахим, матрац с коричневым одеялом, на котором была разбросана колода карт, тарота Дюны; сосуд с водой, туалет Свободных со всеми приспособлениями для сохранения влаги. Все бедное, примитивное. Забранные решетками шары давали скудный желтый свет.

— Ты сообщила леди Джессике? — спросила Преподобная мать.

— Да, но не думаю, чтобы она сказала против своего сына хоть слово — ответила Ирулэн и взглянула на карты: Карта Большого червя лежит над Пустынным Песком. Значит, Преподобная мать советует сохранять терпение.

Охранник снаружи следил за ними через металлическое окошко в двери. Ирулэн знала, что их разговор прослушивается. Она много передумала, прежде чем решилась прийти сюда. Впрочем, не приходить тоже было опасно.