Райдо Витич - Зелёный патруль

— Поисковик, для удобства, — пояснила с улыбкой. Забавно наблюдать за восьмеркой.

— Ага… Что ищем?

— Я все, что нужно нашла. Это тебе на будущее памятка.

— Впечатлен, — заверил. — Что искала?

— Не ваше дело, рядовой. Лишние вопросы не задавайте, — отрезала, отворачиваясь, нажала кнопку сброса на панели и развернула кресло к выходу. Поплыла, покачивая ногой. Николай за ней зигзагами и рывками — не получалось нормально.

— Извини, я же не знаю, что секретная информация, что нет. Сама в архив пригласила.

— Для ознакомления. Ваше время пребывание в архиве ограничено, рядовой, так что, потратьте его с умом, — посоветовала, соскакивая с кресла. Оно ушло к рядам себе подобных, встало точно на место, а женщина пошла к выходу.

Вот тебе раз, — приуныл на минуту Николай. И решил советом воспользоваться: освоить кресло и понять устройство архива. Через час, когда в ухо ударил зуммер и сиденье само поплыло на вход, мужчина уже знал систему и принцип работы архива, летал почти свободно и определил, что Стася интересовалась жителями Руси начала тринадцатого века.

Он покинул архив, придерживая информацию о женщине на будущее. Зачем Стасе она, он не знал, однако просто так не отшивают столь грубо и резко, как Русанова сделала — веский повод быть должен. Предположения не имеют значения, однако то, что сейчас непонятно, завтра может открыться с совершенно неожиданной стороны. Это он не раз на себе испытал.

Вечером все как вчера собрались у Стаси, но на этот раз полным составом, вместе с новичками. Аким и Ян вели себя более раскрепощено, чем Николай и, по его мнению, нравились женщине больше. Иван больше молчал, внимательно поглядывая на новеньких, Сван подначивал, Стася подкалывала, давая командиру пищу к размышлению. И Чиж понял, что это не привычное сборище, а обычная проверка молодых стариками. И порадовался, что львиная доля внимания уделялась не ему — значит, его уже своим считают. Это было приятно и скрашивало легкую досаду на себя, за то, что так легко и виртуозно как Ян он не может говорить комплименты женщине, так просто и смело парировать Сван, как Аким.

Новое братство было неоднозначным, оно притягивало и настораживало одновременно, но очень импонировало дружелюбием и какой-то непривычной чистотой отношений. Хотя Ян ему не понравился, и он тому видимо тоже — они почти не разговаривали, поглядывали друг на друга как соперники, однако открытой конфронтации ни тот ни другой не допускали. Ян был корректен и Николай в ответ. Отчего они в противоборство пошли, тоже ясно было — Стася. А та ровная со всеми и хоть бы взглядом, фразой понять дала, кто ей больше нравится.

Но когда к группе присоединился последний член команды Иштван, и все собирались уже в гостиной зеленого патруля, Николай подумал — ей нравится Пеши. И заскучал вместе с Яном.

Станиславе сняли повязку, провели тестинг и разрешили перейти на общий режим. Она обрадовалась и в тот же день устроила с ребятами колоссальную разминку в спорт зале, а вечером не пришла в гостиную.

Устала, — решил Чиж, но все же сходил, постучал в дверь ее комнаты. Ему никто не открыл, зато в плечо ткнул Пеши:

— Чего надо? — прищурился подозрительно.

— Хотел узнать, как самочувствие, а что?

— Человек отдыхает. Незачем его тревожить. Не забывайтесь, рядовой.

— Есть, — вытянулся нехотя.

— Свободны.

Мужчина пошел в гостиную, налил себе минералки под гогот Сван и Акима и заметил пристальный взгляд капитана на появившегося Иштвана. Оба были серьезны, будто что-то случилось. Чиж насторожился: неспроста эти двое переглядываются. И заподозрил, что причина их озабоченности Стася. Только интересно, что за секреты?

— Завтра первый учебный рейд, практикант, — бросил ему Иван, заметив настороженный взгляд.

— Лейтенант со мной идет?

— Нет. Ты, я, Сван. Первой группой в десять утра. Вторая в три: Ян, Аким, я и Сван.

— Иштван тоже не идет.

— Нельзя, — бросил Сван. — Допуска медчасти еще нет. Один коридор с повреждением тканей выдержать можно, два — опасно. Пока нет полной регенерации тканей, раненные будут на приколе.

— Чем опасно? — сел напротив, чашку на стол поставил.

— Любое физическое повреждение влечет за собой энергетическое. То есть защитная капсула твоего организма неравномерна и слаба. Представь яйцо под потоком воды, — начал объяснять ему Ян. — Водяное поле плавно обтекает его, распределяя давление равномерно и ни вода, ни яйцо друг с другом не конфликтуют. А теперь представь тоже самое, но яйцо с поврежденной скорлупой или деформацией. Что произойдет? Оно будет слабее поля и подвергнется его воздействию, начнется процесс разрушения скорлупы, проникновение под давлением жидкости внутрь, белка наружу. Начнется размывание, деформирование. Яйцу кердык, его разорвет и смоет потоком.

— В точку, — ткнул в его сторону пальцем Федорович, визируя взглядом — он все сказал, лучше не разжевать. Иштван сжал кулак и тяжело уставился на Ивана, тот ответил ему не менее тревожным взглядом.

— Что-то не так? — не сдержал вопроса Николай. Ему не ответили, и он задал другой вопрос. — Почему я с вами иду один, а Ян и Аким вдвоем?

Иштван хитро улыбнулся. Сван хмыкнул.

— Потому, рядовой, что девяткам не впервой по временам фланировать, шока у них не будет, — сухо сказал капитан.

— И что? У меня шок будет? С чего это? — уставился на развеселившихся мужчин Чиж, углядывая в их смешках оскорбление и унижение.

— Ты не обижайся, — выставил руки Сван, но улыбаться не перестал.

— Он меня вспомнил, — не сдержал смеха Пеши.

— Ага. Храбрился как Тарзан. В грудь себя бил: смогу, море по колено.

— А потом динозавра увидел…

— Настоящего!…

— Бежит такая махина на меня, земля трясется, а я понять не могу — правда или мерещиться, я трясусь или земля?

— В виртуальность брат уехал! — захохотал Сван. — Стоял как стойкий оловянный солдатик!

— Да я в толк взять не мог — как это динозавр живой! На меня бежит!

— Командир рептилию выстрелом в глаз снял.

— Ага. Эта жуть прямо передо мной бухнулась, пыль поднимая, смрад от него, мама дорогая! И брюхо как у лягушки, сам противный… Я только тогда понял — не мерещится.

— Мы его с открытым ртом в ступоре так домой и притащили, чаем отпаивали, — хохотал Сван.

— Ему смешно! А у меня руки дня три тряслись и в голове суматоха стояла.

— Я пуганный. Воевал, — холодно посмотрел на юмористов Николай. Те смолкли. Иштван с грустью на него посмотрел:

— И я браток, не сушки у бабки на печи ел. Меня Стася из-под завала в Приштине вытащила.