Борис Лапин - Фантастика-1975,1976

— Ты Аргус… Аргус… Аргус, — заговорили они, вся их шепчущая толпа. Голоса росли. Громом они прокатывались во мне, оглушая… Аргусы говорили со мной.

Аргус-9 говорил, что я все, все узнаю о человеке, Аргус-7 предлагал рассказать мне о мирах. Они твердили советы — разные.

«Если ты хочешь пользоваться пистолетом, двинь красную кнопку, что на его рукояти»… Говорят о том, что, получив Силу Аргусов, ее надо расходовать бережно, будучи сильным, надо беречь, а не ломать волю человека.

Аргус-11 твердил мне об истине. Аргус-10 о нас самих: «Мы все друзья, все судьи…» И кстати, напомнил о том, что Закон имеет исключение.

— Я Аргус-1, - говорил чуть хриплый голос. — Я был убит, тогда мы еще не имели бронежилета. Тебе расскажут, друг, о его свойствах. Я же стану говорить о Законе.

…В эти часы я прожил одиннадцать жизней, взял их опыт в себя. Я постарел в тот вечер, побелели мои волосы. Но на один вопрос они не ответили. Не пожелали.

Откуда брался страх, рождаемый мной? Я предельно добр. Что это? Отзвук силы? Могущества? Излучение? Или еще одна сторона доброты?

Наши огромные собаки, нападавшие и на моутов, боялись меня. А я так люблю их. Вот! Вот они заскулили, пробуют выть, затягивая хором, глубокими, плачущими голосами. Тим орет на них:

— Да успокойтесь вы!

И думает: «Я слышал, слышал об этой проклятой способности, но не верил. Как изобретатели смогли увязать телепатию и гипноз с такими новинками, как его жилет и каска?

В воздухе стыл голубой дождь сетки. Ночники ползали по ней. Разевая рты, они бросали звуки в меня (своим криком ночники убивают пищу). Они раздувались, они чуть не лопались от усилий. Мелькали языки, дрожали мембраны. Свет и звал и убивал их. Умирая, они скатывались по сетке в ров. Там их пожирали какие-то существа, хрустя и чавкая.

Белая плесень стала вползать по сетке. Она совала ложноножки во все ячейки. Сейчас, сейчас она вольется внутрь. Но щелкнул разряд (автореле!), и плесень упала вниз большой мучнистой лепешкой.

Шла глубокая ночь, светилась равнина. Я ходил. Биостанция поставлена на самом высоком здешнем холме. Я видел голубое свечение равнины, а в нем холмы в виде темных вздутий. Они вливались в небо кронами деревьев.

Пустынные места… Выходит, они не были пустынными.

За четверть диаметра от нас, на западе, была колония, а в ней Зло. Там жили люди, прилетевшие с планеты Виргус. Тайно от нас (почему?) колония освоена три месяца назад.

Утром я пойду в колонию. Я раздавлю Зло, такова цель. Мне нужна помощь в дороге, нужен Тимофей, собаки, «Алешка».

Согласится ли Тим?

Ничего, уговорю. Как он там? Лежит, закинув руки за голову. Вот думает о моем превращении. Затем некоторое время размышлял о судьбе щенят Джесси — их нужно отнять у матери и переводить на нормальный режим. Спасибо, Тим, за такое соседство!..

Вот улыбнулся, в темноту — воображает себе лица коллег, когда он вернется к ним через пять-десять лет с Люцифера. Вот думает о Дарвине и Менделе.

— Я вас перепрыгну… обоих… — шепчет он. И снова я не верю себе: скромняга Тим — и такое. Шепчу: — Спи, спи, милый Тим, завтра ты дашь мне собак и поведешь машину. Сам.

А Люцифер?

Люцифер! Ты алмаз среди венка мертвых планет этого солнца. Ты обмазан Первичной Слизью, тебе еще предстоит сделать из нее отточенно прекрасных зверей, насекомых и рыб (это только их эскизы — моут и прочие). Но твою судьбу могут исказить виргусяне.

…Штохл! Я вижу тебя, твой черный профиль. Ты словно вырезан из бумаги — в тебе два измерения. И мне предстоит уточнить, насколько ты глубок. Поберегись!

А-а, ты держишь в руках сейсмограмму. Уже знаешь: садилась ракетная шлюпка. Озабоченность морщит твой покатый лоб. Ты жалеешь, что не был готов к такому быстрому повороту дела. Ты ждешь возможности удара.

Думаешь так: «Мне дорого время, нужно год, два, три повертеть шариком, и тогда все убедятся в моей правоте и силе и примирятся со мной».

…Тимофей, славный мой человек. Ты не можешь уснуть? Да? Так спи, спи… до утра. Позавтракав, ты предложишь мне и себя и собак. А еще мы возьмем ракетное ружье, его понесет Ники. Решено!

Я прошел в дом. Храпел Тим. Глядели на меня и жались в теплую мягкую кучу собаки, милые, добрые…

ВТОРОЙ ДЕНЬ АРГУСА

За десертом Тимофей огладил бороду и защемил ее в кулаке. Дернув вниз, спросил:

— Что намерено делать ваше величество? Сидеть здесь? Ты что, решил пребывать в Аргусах вечно?

(«Сейчас ты предложишь мне помощь».)

— Видишь ли, — сказал Тимофей, кося глазами. — Ты рад полученному могуществу, оно есть, мне снились всю ночь твои распрекрасные очи. Но, голубчик, за такое могущество дорого платят. Я слышал, этот жилет… Короче, тебя невозможно убить. Это, конечно, ложь. А все-таки безопасно ли долго носить на себе вещь таких странных свойств? Посему бери меня, собак, карету. Ты хоть приблизительно знаешь, где эта треклятая колония?

— Я их вижу. Понимаешь, я вижу место, ландшафт, особенно его. Но не координаты, конечно.

— А найдешь на карте?

— Запросто. Там характерная развилка реки и… плато с выходами синих горных пород. По-моему, это плато Синее.

— У меня есть фотокарта, я даже разбил координатную сетку. Примерно, конечно.

Тимофей стал открывать ящик за ящиком, разыскивал карту (у него всегда беспорядок). Говорил в то же время:

— На собак я надену суперы.

«…А сейчас ты мне расскажешь о Штохле и Глене. Они с твоей земли».

— Занятно, — говорил Тим, роясь в ящике. — Мелькнуло имя Штохл… Звать Отто?

— Ага! Плюс Иванович… Чех, немец, русский — все намешано. Сутулый, быстрый, подбородок и нос образуют профиль щипцов.

— Вспомнил! Встречал я его — эгоцентричная штучка! Но зачем ему делать зло? Властолюбие? — рассуждал Тимофей. — Нет, стремление всегда настоять на своем. Вот одна его фразочка: «Тысячу раз скажу, а продолблю в голове дырочку». Мозг его какой-то безводный — формулы, принципы, системы. Но вдруг короткое замыкание — и загадка поведения. Он еще выступал со статьями о колонизации планет. Глен… Это сторонник биологической колонизации… Вот она, карта! Глен, хирург, селекционер, генетик, он будущая знаменитость, мой враг и, наверное, гений.

Тимофей достал папку, развязал шнурки и бросил карту на стол поверх посуды.

— Мы с Гленом враги. Я наблюдатель, я хочу на каждой планете все сохранить неприкосновенным, он же тянется все переделать. Самоуверенный тип, не люблю.

Карта была тимовская, неряшливая, самодельная. Но съемка вполне прилична. Мы нашли и реку и плато.