Василий Головачев - Черный человек. Книга 1

Ознакомительный фрагмент

Из-за горба планеты брызнуло расплавленным золотом солнце. Мальгин не отвернулся, только сожмурился.

«Нет, не имеем мы права действовать подобным образом, по-пиратски. Пусть «черные люди» высокомерны, эгоистичны и равнодушны к нам, но это никому из людей не дает моральных преимуществ. Этика контакта живых с живыми складывалась веками, от контактов с братьями нашими меньшими — животными — до контактов людей с людьми. Мы пережили все: войны и геноцид, расизм и оголтелый шовинизм, примитивный социализм, фашизм и псевдокоммунизм и ворох других производных «измов», пока не научились уважать чужое мнение и чужие желания. Шаламов не прикидывал размеров личной выгоды от спасения «черного человека», он просто его спасал… как тот дурак, который не знал, что задача неразрешима, и потому решил ее…

Ах, Данька, Данька, кто знал, что ты станешь моим пациентом! Человек устроен таким образом, что считает себя бессмертным до тех пор, пока не встретится со смертью лицом к лицу, а ты был сверхоптимистом и вряд ли задумывался над тем, что смертен, как и все. В какую же историю ты влип, мой злейший друг! И меня тянешь за собой в пропасть… потому что никогда не задумывался о последствиях своих поступков. Я даже не уверен, думал ли ты о Купаве, когда спасал этого каменно-металлического монстра… хотя эгоистом тебя никто назвать не вправе, даже я. Просто ты такой, какой есть, — ничего показного, фальшивого, хитрого, весь на ладони. А главное, ты всегда был искренне уверен, причем не в меру общепринятых норм, что предать тебя никто не может, тем более друзья. Надо же таким уродиться?! А подумал ли ты о том, каково сейчас мне? Имею ли я право на ошибку, зная о твоем святом неведении и не менее святой уверенности в моем профессионализме, в том, что я вытяну тебя из преисподней?..»

В глубинах атмосферы Сатурна мигнула алая звезда — луч лазер-связи какого-то исследовательского автомата. Мальгин опомнился и шагнул обратно в камеру метро, не обращая внимания на удивленные взгляды работников станции. Через двадцать минут он был дома.

Принял душ, переоделся, выпил бокал испли и вдруг бессознательно набрал телекс Купавы, заблокировав обратную связь.

Виом развернулся почти сразу. Перед Мальгиным возник вид до боли знакомой гостиной Шаламова, а напротив стояла Купава в халатике и с недоумением смотрела на Мальгина, и, хотя видеть его она не могла, Клим невольно сделал шаг в сторону, глотая ставшую горькой слюну.

— Слушаю вас, — нараспев сказала Купава с рязанским выговором, откидывая пушистую прядь волос со щеки. — Включите обратку, я вас не вижу.

Мальгин молчал, сжав кулаки так, что ногти впились в ладонь. Он увидел округлившийся живот, изменивший фигуру женщины, ее осторожные движения, и в голову ударило волной пронзительной тоски и отчаяния. Купава любила Шаламова и еще ничего не знала о случившемся.

— Кто звонит? — повторила Купава, и вдруг выражение ее лица изменилось. — Клим?.. Ведь это ты, Клим, я знаю. Включи обратку, я хочу посмотреть на тебя. Почему ты не звонишь?

Мальгин с трудом проглотил ком в горле и выключил виом связи.

Уснул он только под утро, на рассвете.

Глава 2

Заремба встретил Мальгина рассеянным «привет». Он сидел за пси-вириалом реаниматора с эмканом на голове и, судя по сигнализации на терминале, работал с вычислителем в режиме интегрального обобщения. Стобецкого в клинике не было.

— Где Готард? — спросил Мальгин, включая передачу из реанимакамеры. Виом раскрыл внутренность камеры: сквозь зеленоватый сумрак физиогаза едва проглядывало тело Шаламова, похожее на скульптуру спортсмена из позеленевшей бронзы.

— Ушел, — ответил Заремба с запозданием. — Он дежурил с Ханом всю ночь. Подожди, я сейчас освобожусь.

Мальгин сел рядом, вывел на второй эмкан информацию сторожа состояния, выслушал мысленный доклад, откинулся в кресле. Эмкан свернулся в гибкий усик и втянулся в пульсирующую колонну вириала.

Состояние Шаламова не изменилось к лучшему, состояние коллапса — на грани клинической смерти. Спасатель не реагировал на раздражители, смену физиогаза, излучателей, стимуляторов и на регулярные сеансы внутривенного питания. Но за ночь он дважды «всплывал» из небытия в пароксизме псевдосознания, почти полностью восстанавливая на несколько минут функции сердечно-сосудистой, вегетативной и центральной нервной систем. Однако блокада пси-сферы при этом не снималась, то есть даже с помощью точнейших датчиков не удавалось «снять мысли» спасателя, уловить, о чем он думает и какая информация скрывается в глубинах его памяти.

Заремба стащил ушастую дугу эмкана и небрежно бросил на вириал, пригладил волосы.

— Я нашел причину слепоты: у него нарушена связь между стрирной зрительной корой и латеральным коленантным телом. Восстановить эту связь для меня — пара пустяков.

— Что он говорил в сознании?

— По-моему, ничего существенного… нет, постой, первый раз позвал тебя и умолк, а второй произнес странную фразу, сейчас вспомню… да, вот: «Я, обезумевший в лесу Предвечных Чисел».

— Числ, — поправил Мальгин. — Это Верхарн, Даниил любит его поэзию. — Клим полузакрыл глаза, помолчал, потом продекламировал: — «В одежде цвета горечи и яда рассудок мой холодным мертвецом плывет по Темзе вверх лицом».

Заремба хихикнул, но, видя, что Мальгин не расположен шутить, подобрался виновато и покачал головой:

— Мрачновато, хотя и весьма оригинально. Я лично Верхарна не читал и не особенно жалею об этом. Что будем делать, Климыч? Машина дает ему не больше двух суток жизни. Если не успеем что-либо предпринять, летальный исход неизбежен, несмотря на временные прояснения сознания, которые твой любимый Хан назвал «фазами хозяина».

— Кстати, где он?

— Джума? У себя, наверное, в клинике СПАС-центра, я им как-то не интересовался. Скажи, ты знаком с Карой? Она почему-то интересовалась тобой, звонила, я дал твой домашний телекс. Ну и женщина, скажу я тебе! С ходу можно отдать ей корону «мисс Вселенная»! Во всяком случае, я бы отдал. Красивая женщина, а? Она занимается исследованием нейрилеммы и нейроглии[15], а старик Каминский собрал своих лингвистов и кибернетиков[16], его задача — ЦНС. И все равно мы придем к одному: требуется срочная операция. Вернее, две операции, как ты и говорил: стирание чужой информации — после выявления запасов криптогнозы и воссоздание нормального генома, конструирование здоровых хромосом со всеми вытекающими последствиями. — Последние слова Заремба проговорил с видимым удовольствием, смакуя.

Мальгин молчал, все так же полузакрыв глаза. Заремба вдруг щелкнул пальцами, глаза его загорелись.