Ольга Чигиринская - Мятежный дом

– Сейчас Пауль зафиксирует на мониторе повышение сердцебиения, прибежит сюда и меня убьет, – невесело усмехнулся Ройе.

– Не прибежит, – буркнул Дик. – Я уже несколько раз такой сигнал подавал, когда был совсем один… Так что он мне просто вот это нацепил, – юноша оттянул рукав и показал простейший медицинский бот, браслет-инъектор. – Когда я завожусь, эта штука просто впрыскивает мне что-то, и я успокаиваюсь.

Ройе подумал, что надо бы у Пауля взять такую же штуку – только со стимулятором.

– Я просто не хочу, чтобы ты думал, будто мы все поголовно лицемеры вроде госпожи Джеммы или ее консорта, – сказал он.

– А то я среди наших этого добра не видал, – фыркнул Дик. – Они везде одинаковые. А хороших людей на Картаго я встретил, пожалуй, больше, чем плохих.

Ройе встал.

– У нас уйдет примерно неделя на то, чтобы здесь все утрясти. Потом Северин отправится в столицу, присягать тайсёгуну. За это время мы устроим тебе как бы побег и потихоньку переправим на навегу. Работы у тебя будет навалом – гемов из Салима мы будем переправлять сюда, чтобы задействовать в производстве и сельском хозяйстве. На правах наемной рабочей силы. Поскольку я сейчас главный кредитор дома Сога и все здесь принадлежит мне, ни у кого особенно не возникнет вопросов, где я беру этих гемов и на каких условиях отдаю их внаем, потому что условия диктую опять же я. Твоя часть работы состоять будет в том, чтобы объяснять этим ребятам, что и как… ну и крестить их. Пауль будет с тобой, присмотрит за твоим здоровьем. Согласен?

– А что, – кисло усмехнулся мальчик. – У меня есть варианты?

Ройе с удовлетворением отметил, что сдачу в руки тайсёгуна и идиотскую мученическую смерть парень в качестве варианта не рассматривает.

Следующие четыре дня Ройе даже не вспоминал о Суне, полностью погрузившись в дела. Собственность дома Сога, которую он затребовал по исполнительному листу, была обширна, крайне беспорядочно организована, а уж насколько разворована – раньше он только догадывался, а теперь ему предстояло это выяснить. И чем быстрее, тем лучше, потому что именно плантации, навеги, энергостанции и оружейные заводы Сога были самым надежным инструментом давления на местные кланы. Все они так или иначе экономически зависели от Дома Белой Ветви.

Организацию «побега» он возложил на Пауля и Северина – в экономике те понимали крайне мало, а представительские функции оставляли Огате сравнительно много свободного времени. К решению вопросов с собственностью Сога Ройе привлек Баккарин. Точнее, Карин Судзуки-Огата, принявшую свое настоящее имя. У него с самого начала было предчувствие, что женщина, сумевшая на чужой, враждебной планете с нуля поднять дело, справится – и это предчувствие его не обмануло.

На пятый день после переворота к нему в кабинет без стука вломился Дельгадо, который в последнее время был на подхвате у Торвальда, и без предисловий сказал:

– Дик сбежал.

– Что-то вы быстро, – Ройе даже не поднял головы от терминала. – Не спешите. Дайте Северину отъехать в столицу.

– Вы не поняли, – Дельгадо положил на терминал ладонь, – он сбежал. Без Пауля, без поддержки, без всего.

– Боже мой, – вырвалось у Карин. – Он что, спятил?

– Спасибо, Карин, именно это я и хотел сказать, – Ройе откинулся в кресле. Мелкий паршивец все-таки решил, что это будет чертовски благородно – сбежать самому, чтобы ни дом Сога, ни навегарес не отвечали за этот побег. Идиот самовлюбленный.

– Он не мог сделать этого один, – сказала Карин, и Ройе заметил в ее глазах тревогу. Совершенно понятную тревогу – юный Анибале, по ее словам, целые дни проводил с пленником, и она была не против. По ее мнению, общество юного Суны для любого другого подростка могло быть только полезным.

Но если Анибале помогал в побеге…

– Не мог, – согласился Дельгадо. – Вместе с ним бежали два ваших морлока, Скимитар и Фламберг.

– Идиот, – прошептал Ройе, сжимая кулаки. – Проклятый маленький идиот!

– Нет, он тут совершенно ни при чем, – холодно продолжал Дельгадо. – Третий морлок – кстати, тоже ваш, Дайто, – явился с повинной, как только они скрылись. По его словам, их обратил и научил устроить побег какой-то гем, юдан. Это, кажется, раб, ориентированный на сексуальное обслуживание…

– Пусть только попадется мне, – пробормотал Ройе, чувствуя, как весь его аболиционизм куда-то испаряется. – Я его, сукина сына, ориентирую снежных троллей через пролив переправлять. На спине.

– Вы хотите сами допросить Дайто?

– Еще бы, – Ройе встал. – Куда идти?

– Никуда. Он здесь, под дверью ждет. Я же сказал – сдался с повинной, сам. Процитировал при этом ту строчку из Послания, кажется, к ефесянам… Где рабы должны повиноваться со страхом и трепетом.

– Это точно не Дик, – сказала Баккарин.

– Да, – сказал Дельгадо. – Совсем на него не похоже. А похоже на попытку гасить огонь встречным палом.

Ройе открыл дверь и увидел своего морлока. Без всякого конвоя, смирно пришедшего к хозяину и смирно ждущего своей участи.

Жестом Ройе велел ему войти в кабинет. Едва войдя, тот немедленно совершил полный поклон и остался ожидать решения своей участи на коленях.

– Ты… – Ройе сплел пальцы за спиной, опираясь на стол. – Ты принял христианское крещение?

– Да, господин.

– Как давно?

– Сегодня, господин.

– Какое имя тебе дали?

– Осия, господин.

– Кто крестил?

– Тэнконин-сама. Ричард Суна. Как и предсказал Азур.

– Кто?

– Юдан по имени Азур, господин. Он предсказал, что придет Тэнконин и даст нам имена.

– Расскажи о нем все, что знаешь. Как можно подробнее.

Из рассказа Дайто-Осии выяснилось следующее: таинственный юдан появился в Шоране незадолго до Нового года, начал проповедовать и предсказывать появление Тэнконина – Идущего-по-небу. Проповедовал он христианское учение в его вполне традиционном формате, но утверждал, что он только предтеча, а настоящее упование гемов должно быть связано с появлением пришедшего с неба юноши, который будет творить чудеса и давать подлинные человеческие имена. Описание Тэнконина было в определенной степени образным и противоречивым – например, он должен быть и неописуемо красив, и, при желании, невзрачен, чтобы скрываться от своих врагов, да и красоту его можно разглядеть только просветленным взглядом. Но в описании характерных черт, по которым должно было узнать Тэнконина, имелись и реальные особые приметы: шрамы, выцарапанный на груди крест, виртуозное владение флордом. Прийти, по словам юдана, посланник Божий должен был с моря.

Поначалу морлоки относились к проповеди с великим скепсисом, тем более что среди гемов несколько раз вспыхивала ложная тревога, Тэнконин объявлялся то здесь, то там, но каждый раз Азур объявлял, что это не тот, и что подлинный Тэнконин явит такие знамения, в каких уже никак нельзя будет сомневаться.