Василий Головачев - Предсказанное. Том 1

– А сыщик зачем заходил?

– Исчез Мальгин. – Власта мельком посмотрела на сестру. – Хирург нейроцентра. А с ним Ромашин и Железовский…

Трансфер…

Темнота была настолько глубокой, глухой и непроницаемой, что даже Лондон ничего не видел вокруг себя, хотя его зрение было не чета человеческому, и тем не менее он чувствовал присутствие Нечто, вернее, Некто, ибо так «пахнуть» могло только живое существо.

Переход закончился вспышкой голубого света. Лондон оказался в сферическом помещении, напоминавшем пузырек воздуха в толще воды, на первый взгляд пустом и дымном, однако в следующий миг помещение наполнилось предметами земной бытовой обстановки – сообразно представителю расы.

Это был трансфер – транслятор перехода из «эскалаторов» в орилоунскую сеть метро, последний и единственный на всю Галактику. Майкл сделал несколько шагов по матовой пластине пола, оглянулся. В радужной оболочке полусферы (вторая полусфера скрылась под полом) медленно таяла черная клякса выхода. Никто из нее не вышел следом за человеком. Но чувства экзосенса не обманывали: кто-то приближался к этому месту и вот-вот должен был выйти. Лондон оглянулся.

В противоположной части полусферы, на полу которой выросли кресла, диван, бар, стойка виома, мини-бассейн в окружении пальм, вдруг вспыхнула яркая зеленая звезда, стала расти в размерах и одновременно тускнеть, проходя гамму цвета от зеленого до фиолетового. С последней голубой вспышкой в помещение шагнул гигант в черных доспехах с человеческим лицом. Лицом Даниила Шаламова. Черные доспехи сползли с него на пол клочьями дыма, сам он уменьшился в размерах до двухметровой высоты, но костюм его не претерпел изменений – странная шкура-балахон, напоминающая ромбовидно иссеченную морщинистую шкуру динозавра с какими-то бляшками и острыми шиловидными наростами. Пси-сферы вошедшего и Майкла соприкасались всего несколько сотых долей секунды, в течение которых Лондону удалось уловить лишь общий фон мышления и несколько рядов логического анализа, – думал Шаламов не по-человечески, сразу о многих десятках событий, – а в следующее мгновение Шаламов заблокировал пси-вход, превратившись эмоционально и мысленно в своеобразную «черную дыру». Ни один из видов зрения, которыми владел бывший начальник отдела безопасности, не мог пробить брешь в панцире души Шаламова, к его внутреннему миру. Закрылся и Лондон, инстинктивно, повинуясь голосу осторожности, хотя он давно уже никого и ничего не боялся.

– Откуда? – спросил Шаламов мысленно.

– Оттуда, – ответил Лондон тем же манером.

– Тянет к семье?

– Иногда, но это не главная причина. К тому же дома мне появляться нельзя.

– Боишься испугать?

– Боюсь остаться. А оставаться мне не даст память того, что я уже видел. Я – садху, странник, и не хочу иной доли.

– Перекати-поле…

– Что?.. Ах, да… ты прав, но, наверное, мы оба – перекати-поле. К сожалению, я поздно понял, что тот, кто вкусил странствий, обречен на вечные скитания.

– Но как же дочь, жена?

– Они счастливы, потому что…

– Двойник, – догадался Шаламов.

– Одна из линий «я», вполне качественная… почти человек. Но я сделал так, что он будет стариться, как и все. Почему бы тебе не сделать то же самое?

Шаламов не ответил, странно переваливаясь с ноги на ногу, прошел на середину помещения, поманил кого-то – Лондон услышал пси-зов, и в помещение трансфера просочилась струя полупрозрачного желе-тумана, сформировалась в переливчатое искристое облако. Майкл с удивлением узнал в нем миллионоглазого орилоунского призрака, который спас его когда-то от взрыва «черного человека». Правда, сейчас «призрак» на облако с глазами не походил, вернее, только люди видели его «глаза», таким образом он влиял на их подсознание, но Лондону он представлялся иным: воображение, опирающееся на информацию многих нечеловеческих органов чувств, рисовало настороженно дремлющее гигантское существо, получеловека-полуосьминога, в котором прятались жуткая, потрясающая мощь и не менее жуткая, непредсказуемая тайна инобытия.

– Богоид! – пробормотал Лондон. – Я потерял его еще летом… Где ты его отыскал? Или наоборот – он тебя?

Шаламов раздвинул в улыбке бледные губы:

– Удивительная вещь – я тоже называю его богоидом.

– Значит, кто-то внутри него хочет, чтобы мы называли именно так… хотя я не очень хорошо понимаю, что это означает. А ты?

– Зачем тебе мое понимание? Да, я знаю, что такое богоид. Но извини, тороплюсь. До новых встреч на тропах Вершителей.

– Погоди. – Лондон раздумывал мгновение. – Я знаю, что ты идешь на Землю, и не собираюсь тебя отговаривать, но хорошо ли ты взвесил последствия своего появления там?

Глаза Шаламова вспыхнули, угроза, излучаемая ими, была ощутимо тяжела и материальна, как пощечина. Голова Лондона загудела, как железная бочка от удара палкой – так образно можно было выразить его ощущения. Одновременно произошла трансформация тела бывшего курьера-спасателя: ноги его совсем исчезли, как бы срослись, талия тоже исчезла, руки превратились в гребнистые наросты, голова ушла в плечи… Длилось это всего несколько мгновений, затем тело восстановило свою прежнюю форму, близкую человеческой, но Лондон уже понял, что это сработала вторая половина сознания Шаламова, «я» «черного человека», что означало: расщепление личности Даниила завершилось, и он уже не контролирует себя как человек.

– Пойми меня правильно, – очень мягко сказал Лондон. – Ты изменился, по сравнению с любым человеком ты – что жук-дровосек по сравнению с муравьем, как образно выразился кто-то из писателей, и должен теперь рассчитывать…

– Никому я ничего не должен, – скрипучим голосом перебил Майкла Шаламов. – И не надо проповедей, я и сам могу быть проповедником.

– И все же… – Лондон мог быть терпеливым и упорным до любого опасного уровня, когда дело касалось защиты других людей, хотя и понимал, что настоящая его попытка воззвать к разуму Даниила – не более чем инерция человечности, остатки запасов добра и гуманизма. – Ведь тебя тоже тянет не к людям вообще? Тебе нужна Купава, и ты идешь к ней, так? Зачем?

Шаламов с минуту не сводил своего угрюмого взгляда с лица собеседника, отвернулся, протопал к противоположной стене помещения, в которой запульсировала алая окружность, бросил через плечо:

– А ты считаешь, что я исчерпал лимит поцелуев и ласки? Купава ждет меня…

– Уже не ждет, ведь ты сам сказал ей, что не вернешься.

– Ждет, – упрямо проговорил Шаламов. – А если нет…