Облепиховый остров - Николай Жданов

class="p1">Старик курил трубочку и довольно слушал воодушевленную речь юноши.

– Но потом вся эта магия растворяется в рутинной возне. С заходом солнца и вовсе – наступает непонятная тоска.

– Ничего не поделаешь. Не бывает одного без другого.

– Кстати, вы же в это время всегда проверяете удочки?

– Да, пора. Если хочешь, то можешь сам глянуть. Вон, тяни любую.

Капио с азартом взялся за леску. Судя по натяжению, на крючке что-то было.

– Тут, кажется, что-то клюнуло! – радостно закричал он, и вскоре крупная форель заплескалась у кромки воды. Капио схватил ее и поднял над головой. – Смотрите, какая она большая!

Старик в ответ кивнул и улыбнулся, затем глазами показал в сторону. Его лицо залили первые лучи света и стремительно поползли по телу. Капио обернулся. Его ослепило яркое оранжевое солнце. От тёплого и ласкового мерцания он почувствовал прилив счастья. Юноша воздел руки и прокричал: «Я люблю тебя, жизнь!»

– Почему мы не можем встречать вот так каждое утро? – он обратился с вопросом к старику.

– Отчего же нет?

– Можем, конечно, но мы ведь не делаем этого. Так же как мы могли бы каждый день быть счастливы, но не хотим.

– Многие так думают, но мы не созданы быть всегда счастливыми.

– Почему же?

– Потому что счастье – это обратная сторона несчастья. Если бы день не сменялся ночью и наоборот, знали бы мы что такое рассвет?

– Понятно, день-ночь, счастье-несчастье, – одно неотличимо без другого, верно? Интересно, а с жизнью и смертью так бывает? Они тоже по вашей логике сменяют друг друга?

– По логике, да.

– Вы наверно это знаете?

– Я не уверен ни в чем. Просто говорю, как вижу.

– А моя мама говорит, что с Гобом она всегда счастлива. Хотя он послал ей жизнь не из лёгких.

– Каждому своё утешение в этой жизни.

– Вот скажите Софо, отчего же Гоб бывает так слеп и несправедлив? Почему он иной раз карает не мерзавцев каких-нибудь, а невинных людей? Но, хуже всего, почему он забирает детей? Хотя я знаю, знаю, что вы скажете. Вы скажете, что не верите в Него; что его не существует, а все что ни делается – дело случая.

– Я не знаю, друг мой.

– Мне маму очень жаль… – продолжил Капио, и с грустью задумался. – Ваших несчастных братьев и таких же безвинно и безвременно ушедших мне тоже жаль. Всех жаль Софо… В прошлом месяце был случай, я вам об этом не хотел говорить. У соседей скончался ребёнок… От непонятной болезни. Совсем маленькая такая девочка, три с чем-то годиков всего. Помню, когда она родилась, мы с мамой на «последние» купили подарок и зашли к ним поздравить. Тогда мне дали ее подержать на руках. Трясущимися руками я взял эту малютку и внутри меня коснулось нечто такое… такое… вот словно лучи этого рассвета осветили меня всего изнутри. И так тепло и спокойно стало на душе. Я посмотрел на ее крохотное личико и невольно заулыбался. И знаете, что? Она тоже улыбнулась мне в ответ! «Как такое может быть? – Подумал я тогда, – Человечку всего неделя от роду, а он любовь понимает?» На моих глазах росла, бедняжка, а когда умерла – будто забрала и частичку меня. До того мне обидно и больно было за неё! До того я кричать хотел… – Капио шмыгнул носом и еле сдержав себя выдохнул. – И после этого мне все равно, Гоб ли так распорядился или случай всему виной, вознеслась ли она в рай или канула в безвестность, – всё одинаково больно. Больно! И ничего ведь не поделаешь, ничего!

Старик безмолвно слушал и пристально глядел на озеро, курил трубку, явно о чём-то размышляя. Капио, возбужденный, взмахнул слезу и продолжил через некоторое молчание:

– Мама просит сводить отца на рыбалку. Хе-хе! Он всю жизнь ей искалечил, а она все помочь ему пытается. Все ей жаль его. Надеется воскресить в нем человека что ли? А я говорю, пускай бы хоть черт его побрал. Пускай пьёт хоть каждый день – так скорее сгубит себя и поделом ему.

– Казнить или миловать?

– Что вы сказали?

– Мы ждём от Гоба милосердия, но сами всегда охотно готовы примерить роль палача.

– Ну, а как же справедливость? Ведь сами не раз говорили, что за все мы решаем сами, и отвечаем сами.

Старик ничего не ответил. Капио задумался и через минуту спросил:

– Софо, я могу сегодня взять вашу лодку?

– Ты все же решил отправиться с отцом на рыбалку?

– Да.

– Хорошо, я дам тебе ее, хотя ты не прошел испытание с веслами. Но я думаю, ты справишься. Будь осторожен.

– Не переживайте, я буду тут недалеко, – сказал Капио и взглянул на солнце. – Надо бы поторопиться, пока он ещё дома.

Получив одобрение, Капио уселся в лодку и вставил вёсла в уключины.

– К вечеру снова буду у вас!

Старик молча кивнул. Отплывая Капио, осененный мыслью, неожиданно вскочил с места.

– Можно спросить вас об одном, Софо? Вы ведь больше никогда не видели младшего? – старик покачал головой. – Вы должно быть уже много искали его, я уверен, но почему бы не попробовать ещё? Признаюсь, я много думал об этом, и у меня появились некоторые соображения, можно сказать даже план. Смотрите, можно дать объявление в газеты, развесить листовки, наверняка остались те, кто вас ещё помнят… у вас, кстати, остались фотографии? Впрочем, я вам потом расскажу. Все потом объясню! До вечера!

– Может, окно все же открою, Дирран? Душно и от этого тебе ещё хуже.

– Нет, так оставь. Сказал же, голова раскалывается от этого шума, – раздраженно проворчал отец семейства.

– Вот бульон попей, сразу отпустит.

– «Бульон», мне бы стопочку, вот это бы точно помогло.

– Хватит тебе. Я прошу, Дирран, ради Гоба. Сейчас поешь и отлежись лучше.

Капио тихо вошёл в дверь.

– Вот и сынок! Да не убегал он никуда, я же говорила. Тут он был, возле дома. – оправдывающимся тоном сказала мама.

Дирран тяжело повернулся, вид у него был заспанный, лицо выглядело помятым и опухшим, вся седая шевелюра взлохмачена.

– Аа, – равнодушно прокряхтел отец, лежа на постели, и снова отвернулся к стенке. – Вот его и отправь. Ах, голова моя!

– Куда? Все вокруг закрыто, – отговаривала мама. Потом она спешно увела Капио в другую комнату, – Ты куда пропал сынок?

– Ты же вчера просила сводить его куда-нибудь?

– Ах, да… И ты согласен? Ты хочешь?

– Я все устроил. Сходил и договорился о лодке. Сейчас приготовлю вещи, и можно выдвигаться.

– Умница, Капуша, доброе дело делаешь. Я