Владимир Ильин - Зимой змеи спят

— Согласен с тобой, — сказал Май, — потому что это, наверное, был ты, кто выпустил меня из яйца досрочно…

— Да, наверное, — сказал Резидент. — Мне как раз пришлось заехать на ту квартиру, чтобы изготовить липовую справку, удостоверяющую наше с Георгием право вести поиски гильзы в стенах отеля… Слушайте, какие же вы неблагодарные личности! Одного из вас я спас из яйца-одиночки, другого, пожалев, не стал убивать в лифтовом холле отеля, хотя пистолет тоже был тогда со мной… А теперь, значит, в качестве благодарности за всё это вы собираетесь отправить меня на тот свет?

Ставров и Май молчали.

— Ты, наверное, считаешь меня сволочью и дерьмом, Гер? — после паузы тихо спросил Резидент. — Ведь я обманывал тебя по-черному, а ты… Ты ведь свято верил каждому моему слову, дурачок…

— Ну и что? — опустив голову, спокойно сказал Георгий. — Да никем я тебя не считаю, Валерка. Прошли давно те времена, когда Ставров принимал за аксиому тот факт, что если человек врет — значит, он скотина и подонок, а чтобы стать хорошим человеком, достаточно говорить только правду. Война в Чечне быстро поставила мне мозги на место. Именно там я понял, что абсолютно хороших людей на свете не бывает… Вообще, разве не режет слух сочетание «хороший человек»?

Разве настоящий человек может быть плохим?.. Я тебе уже говорил про это, но повторю еще раз… У каждого в душе до поры до времени дремлет клубок змей: ненависть, себялюбие, зависть, корысть, всякие другие извращения… Но еще я сделал вывод, что одни люди этих змей в себе стараются всячески усыпить и как можно подольше, а другие… Другие сознательно будят их, подкармливают и науськивают жалить и душить добрые чувства, оправдывая это тем, что лучше приручить врага, чем всю жизнь бороться с ним. Они идут на уступки самим себе, думая, что сумеют определить ту последнюю грань, за которую шагать нельзя, иначе змеи полностью сожрут душу, но в том-то и трагедия людей, Валер, что грань эта очень-очень тонкая и еще никому не удавалось остановить себя вовремя…

— А знаешь, Георгий, ты мне нравишься, — серьезно сказал Резидент. — Честное слово!.. Только один недостаток у тебя имеется, и знаешь, какой?

— Догадываюсь, — сказал Ставров, прищурившись. — Трещина на жопе, да?

— Вот и поговори с таким, — сообщил Маю Резидент. Он словно не замечал направленного на него пистолета. — Нет, Гера, просто ты не профессионал… И твоя беда — не в том, что ты любишь говорить красиво, а в том, что ты вообще об этом говоришь, и причем тогда, когда у тебя абсолютно нет времени на публичные выступления… Ведь за каких-нибудь несколько минут… нет, уже секунд, — поправился он, на сотую долю секунды скосив взгляд на наручные часы, — тебе предстоит сделать выбор: пустить меня в будущее или нет. Только от тебя сейчас это зависит…

Там, где воздух над камнями несколько минут назад дрожал, теперь висела похожая на большой мыльный пузырь радужная сфера.

— А как бы на моем месте поступил профессионал? — насмешливо прищурился Ставров.

Теперь Рувинский не отрывал взгляда от своих часов, и было видно, как секунд на их циферблате перетекают одна в другую.

— Профессионал, Гера, — тихо сказал он, — не терял бы времени на пустые разговоры. Он бы выстрелил мне в лоб и взорвал бы Трансгрессор, если, конечно, был бы намерен это сделать, как ты…

— Конечно, намерен, — сказал Ставров и достал из кармана черную коробочку пульта дистанционного взрывателя. — И даже еще больше, чем убить тебя… Понимаешь, Валерка, таких профессионалов, как ты, нельзя пускать в будущее. И из-за таких, как ты, перемещения во времени являются не благом, а жутким злом для человечества…

— Постой, Гера, — сказал Резидент, и плотно сжатые губы его побелели. — Ты не имеешь на это права!.. Кто вообще тебе позволил решать за всю планету, что хорошо, а что плохо для человечества?!.. Пусть Ассоциация была не права, эксплуатируя эти туннели втайне от всех, но разве можно лишать всех людей такого важного открытия из-за чьих-то ошибок? Разве справедливо лишать человечество возможности существенно ускорить свой прогресс?!.. Это же волюнтаризм чистейшей воды, Гера! Простят ли тебя потомки?

Ставров ехидно прищурился:

— А ты предлагаешь устроить диспут во всемирном масштабе? Чтобы одни выступали с пеной у рта «за», а другие, с той же пеной — «против»?.. Не-ет, это мы уже проходили!.. Пока одни кричали «Защитим конституцию!», а другие — «Остановите бойню!», третьи посылали нас под этот шумок бомбить мирные города и расстреливать из пушек мирные села и прочесывать дома мирных жителей!.. И я не допущу, чтобы всё это повторилось, ты слышишь? Не до-пу-щу!.. А насчет важности этой вонючей дырки… По сравнению с тем, сколько людей погибло из-за нее, не такая уж это большая жертва…

— Но ведь это бессмысленно! — сказал Резидент. — Историю взрывами не остановишь, Гера, и, рано или поздно, кто-то опять наткнется на «дырки» и будет их эксплуатировать… Это все равно, что однажды собрать в кучу все оружие, отправить его в мартеновскую печь на переплавку и радоваться, что на свете никогда больше не будет ни вражды, ни войн!.. Или ты думаешь, что когда-то люди будут такими идеальными, что им можно будет доверить это чудо природы? Возьми своего папашу, — он кивнул на неподвижно сидевшего на камне Мая. — Он что, ангел во плоти?.. Ему, значит, можно пользоваться трансгрессорами, а нам — нет?..

— Я не желаю больше тебя слушать, — сказал Ставров. — Ты напрасно пытаешься отговорить меня, старина… По-моему, лучше сделать так, как я хочу, чем сложить руки и смотреть, как этой машиной времени пользуются негодяи и рвачи, как из-за нее погибают и терпят бедствие ни в чем не повинные люди!..

Он приготовился нажать кнопку на коробочке взрывателя, но Резидент вдруг ловким движением сбил Георгия с ног и стремглав бросился ко входу в «туннель». Еще несколько секунд — и он скроется в его переливающейся всеми цветами радуги пасти.

— Гера! — вскрикнул Май, срываясь с валуна, на котором сидел.

Лежа на боку, Ставров дотянулся до взрывателя.

— Не надо, Гера! Не смей! — кричал откуда-то сбоку Наблюдатель, но Ставров решительно нажал кнопку.

Султан взрыва распух на месте Трансгрессора, поглотив собой фигуру Резидента.

Осколки взвизгнули над головой. А когда дым от взрыва рассеялся, то воздух снова стал чистым-чистым, только пах он горечью..

Ставров поднялся, покрутил ошалело головой, чтобы избавиться от звона в ушах.

Потом подошел к месту взрыва, раскидавшего камни на края площадки. Нагнулся и подобрал с земли какие-то окровавленные лохмотья. Это был рукав куртки Резидента. Напротив, на отвесной скале, расплывалось большое кровавое пятно.