Александр Беляев - Мир приключений, 1983

— Вот что особенно здорово. Середину полярной ночи, середину зимы мы сегодня празднуем не одни. В нашем большом доме — гости. Значит, и для всего человечества зима одиночества во Вселенной пошла на убыль. За встречу!

Зазвучала музыка. Отец разговорился с академиком Соболевым, и тот повел его в библиотеку — она примыкала к столовой.

— Привет, дай поесть, — улыбнулся Димка, пересаживаясь поближе к Марте. Он уже доедал второй кусок пирога, успел тайком отхлебнуть шампанского из бокала Гарибальди и теперь жалел, что рядом нет потешного чертенка — вот бы попроказничали.

— Пойдем танцевать. — Марта потащила Димку за руку, и он, дожевывая на ходу пирог, бросился за ней в расступившийся круг.

Веселье утихло далеко за полночь. Расходиться никому не хотелось, и повеселевший Кравцов шутливо приказал всем идти в зимний сад.

— Ага, — подмигнул Димке Фукэ. — Не только тебе среди райских кущей прогуливаться… Раз, два, три — побежали!

Вместе со всеми они проскочили через насквозь промороженный пластиковый коридор-туннель и очутились под прозрачной крышей зимнего сада. Здесь было тепло и темно. А в следующий миг, будто по заказу, над прозрачной крышей забилось бледное голубоватое пламя, в небе поползли серебряные змеи полярного сияния.

— Ребята, — прошептала Марта, — да вы не туда смотрите: сирень расцвела.

— Я первый, я первый! — запрыгал Димка. — Каждый нюхает только раз. Иначе всем не хватит.

Он уже протянул руку, чтобы наклонить ветку с белыми гроздьями, как вдруг что-то огромное заслонило сполохи полярного сияния, раздался сильный удар, и на головы людей со звоном посыпались куски стеклопластмассы.

— За мной, быстро в столовую! — скомандовал Фукэ. — Прокудин, разыщите Ивана Захаровича.

Снаружи что-то грозно затрещало, завизжал о лед металл. Димка, выскочив из зимнего сада, растерянно щурил глаза, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть. Внезапно над станцией разом вспыхнули все прожекторы.

— Вот это да! — У Димки перехватило дыхание.

В кругу света, присев на задние лапы, грозно вращал глазами рыжий дракон. Он был поистине громадный — выше мачт с прожекторами. Шерсть у него на загривке свалялась в огненные клоки, а правую лапу великан поднял, будто хотел заслониться от слепящего сияния ламп.

— Кинокамера, где кинокамера? — истошно завопил Димка.

Кто-то изо всех сил ударял в пустую бочку — наверное, хотел испугать чудовище. Дракон и впрямь попятился. Рубчатый хвост, достойный того, чтобы его разворачивали вездеходом, нечаянно зацепил будку автоматической метеостанции. Дюралевый домик жалобно звякнул своей начинкой и накренился. Дракон сверкнул глазищами, довольно осклабился.

— Всем в столовую! Немедленно укрыться! — закричал подоспевший начальник станции.

Чудовище снова попятилось. Метеостанция отчаянно заскрипела и грохнулась с опор наземь. Дракон обернулся и так поддал будку лапой, что она покатилась по льду, будто консервная банка.

— В укрытие! — снова закричал Тимофей Леонидович, подталкивая замешкавшихся.

Ду-Ду-ДУ! — это от библиотеки, перекрывая гам голосов, ударила очередь «медвежатника». Пули веером вошли в грудь дракона, и тот удивленно зарычал. Ударила еще одна очередь. Чудовище махнуло лапой, будто хотело поймать рой смертоносных ос и рассмотреть их поближе, неуклюже повернулось и сбило хвостом мачту с прожекторами. Затем, ухмыльнувшись во всю пасть и помахав людям лапой, как бы прощаясь, дракон грузно зашагал прочь. Среди ледяных застругов снова загрохотала будка метеостанции: чудовище футболило ее пятитонную громадину, будто веселый мяч.

«Завтра надо пораньше встать, — подумал Димка, останавливаясь возле своей комнаты. — Этот дракон может все испортить. Гарибальди теперь точно побоится отпустить меня в Купол. А если еще и отец… Нет, надо пораньше…»

В комнате, как только он переступил порог, автоматически зажегся свет. Здесь было тепло и уютно, и мальчику на миг показалось, что все случившееся — сон. Сон, который может присниться только во время каникул…

На столе вдруг тихонько застучал электронный секретарь.

«Кто-то меня вызывает, — подумал Димка, — и элекс старается, записывает. Постой! Как же он может стучать? Ведь я еще неделю назад наполовину его разобрал на детальки. И элементы питания вынул. Да, вон они, лежат под книгами… Как же так? Опять чудеса?»

Димка метнулся к столу. Полуразобранный элекс тихонько гудел, из его щели ползла лента с торопливой машинописью:

«Извини нас за дракона. Роом за это перевоплощение наказан. Приходи завтра».

— Где вы? — прошептал Димка, оглядываясь. Ему показалось, что таинственные пришельцы где-то рядом, в комнате, может, даже за спиной.

«Я далеко. В палатке. Я не знаю земного слова, чтобы назвать точнее. Мы — в палатке. Вы еще говорите — Купол».

«Откуда они могут знать, что я сейчас спросил? — поразился мальчик. — Ведь элекс работает только на прием. Полуразобранный элекс! Значит, пришельцы умеют читать мысли!»

«Нет, — снова застучал аппаратник. — Все прочесть нельзя. Я только чувствую их. Совсем немного. Ты хороший. Я приглашаю — приходи завтра».

— И мы опять будем играть в прятки? — недовольно проворчал Димка.

На ленте сразу же появилась новая россыпь букв.

«Угадай меня! Я так хочу. Ты должен меня угадать».

— Я никому ничего не должен. — Мальчик улыбнулся.

«Прости. Командовать — плохая привычка. Я скажу иначе. Я прошу — угадай меня».

— Попробую, — не очень охотно согласился Димка. — Только ты мне помоги угадывать. Хорошо?

Элекс еще раз простучал: «Приходи!» — и умолк.

— Эх, «медведи из снега, яблоки из льда», — пропел Димка строчку любимой песенки. — Самое главное я так и не спросил — кто же ты?

АЛАЯ ПТИЦА

Искусственное крохотное солнце пришельцев уже нырнуло за верхушки деревьев, когда Димка в который раз вышел на берег озера.

«Вот тебе и „угадай меня“, — грустно размышлял мальчик. — Все ноги исходил, все глаза проглядел. Никого и ничего. Даже чертенок куда-то запропастился. И голосов тоже не слышно. Только смех в вышине».

Он снова сильно постучал в ворота замка — заперто. Отошел, присел на жесткую траву. Через минуту над ним прошумели крылья. Димка увидел Алую птицу. Она грациозно выгнула шею, приветствуя его, и Димка улыбнулся: «Уже и птицы меня узнают — примелькался». Впервые она прилетела сегодня утром — как вспышка огня среди бледных кувшинок. Птица радостно щебетала, то садилась, то вновь кружила над озером — низко, чуть не касаясь воды. Алые полотнища крыльев распрямлялись, наполнялись тугим движением воздуха… Птица не заводила разговоров на человеческом языке, и Димка был разочарован.