Генри Каттнер - Ось времени

— Белем, — повторил я. — Там, откуда мы прибыли, его звали Де Калб.

— Белем, — твердо сказал он, не обращая внимания на мои слова. — Он механдроид. Он не человек. Ты знал это?

13. ПРОБЛЕМА ЛОРДА ПАЙНТЕРА

Не человек, подумал я, вспоминая эти глаза из холодного металла. Я позволил его мысли проникнуть в глубины моего мозга, чтобы он мог ответить на мой вопрос. Не человек? Сначала все было тихо, а потом послышался отдаленный голос.

— Наблюдай и жди, — посоветовал он.

— Я не знаю, что такое механдроид, — сказал я, стараясь быть спокойным. — К тому же я ничего не знаю о мире, в котором нахожусь. Я только знаю, где меня нет. Скажи мне, Пайнтер-Мюррей, — или как там тебя зовут, помнишь ли ты что-нибудь о Лице Эа?

Он задумчиво наморщил лоб.

— Я могу навести справки, — предложил он, — мне эти слова ничего не говорят, но у нас так много колоний в разных мирах, что…

— Чепуха, — сказал я немного беззаботно. — Забудь об этом, — если он и знал что-то о Лице Эа, то не хотел в этом признаваться. — Тогда еще вопрос. Какой сейчас век?

Он сказал мне. Это не было временем конца мира. Еще ни в одной Галактике Лицо Эа не смотрело на красный сумрак заката. Что-то случилось во время нашего путешествия, что прервало его и разбудило нас слишком рано. Мы проснулись лет за тысячу до того, как намеревались. Я оказался единственным, кто помнил о нашей миссий во времени.

Вспомнил? Внезапная мысль появилась во мне и я быстро спросил!

— Кстати, Пайнтер, не может так быть, что ты Мюррей, но страдающий амнезией? Ты мог проснуться и забить все.

— Это невозможно, — твердо заявил он, качая головой. — Я знаю всю свою жизнь. Я был рожден Джобом Пайнтером на Полхане Третьем от земных родителей. Это произошло пятьдесят лет тому назад. Я могу припомнить всю свою жизнь без всяких пробелов.

— Хорошо, — сказал я, — У тебя есть какие-либо соображения?

— Пожалуй, нет. Мы…

Его голос внезапно удалился от меня. Я сделал хриплый вдох и…

Откуда-то из прошлого в мой мозг ворвался знакомый рев энергии. Пайнтер и сад стали расплываться в моих глазах, превратились в нематериальные тени. Все перестало существовать за исключением этой грандиозной вспышки энергии.

Я ощущал, когда на земле совершалось убийство!

Затем я увидел лицо Пайнтера. Он смотрел на меня сузившимися голубыми глазами, мне показалось, что щеки его стали красными.

Я не знаю, сколько времени отсутствовал. Однако, он успел кому-то сообщить о случившемся, так как все еще держал около рта миниатюрный микрофон, продолжая говорить в него на незнакомом мне языке. Я не мог не только двигаться, но даже и думать, а он смотрел на меня своими бледно-голубыми глазами.

Сделав усилие я попытался придать лицу обычное выражение. От усилия я даже вспотел. Странно, потеряв за время путешествия своих спутников, я не потерял существо, оставляющее некроновый след. Существо, которое заражает саму материю и убивает.

Пайнтер опустил микрофон.

— Кортленд, один из людей, которые помогали вскрыть пещеру, только что убит. Сожжен. Такого ожога еще никто никогда не видел. Мне кажется, что только что ты что-то почувствовал. Ты можешь рассказать об этом?

Я тупо смотрел на него. Что-то шевельнулось в моем мозгу, и мне показалось, что опять моими глазами смотрят металлические глаза.

— Это очень любопытно, — прозвучал в мозгу холодный голое Де Калба, — пообщайтесь с Пайнтером. Делайте, что он предложит. Мне кажется, я что-то начинаю понимать.

Я вздохнул. Полностью потеряв контроль над событиями, я еще надеялся на успех.

Пайнтер достал из маленького ящика шлем, воткнул штекер в большой ящик и протянул мне шлем.

— Вот, — жестко сказал он. — Мы можем задавать друг другу вопросы до самого судного дня и так и не поймем друг друга. Этот прибор предназначен для обмена мыслями. Это быстро и эффективно.

Я скептически посмотрел на шлем. Хорошо Де Калбу предлагать мне сотрудничать с Мюрреем. Откуда мне знать, каковы его подлинный цели. Да и цели Де Калба были мне совершенно непонятны. Во всяком случае, ни тот, ни другой не работали на меня.

— Я подумаю, — с сомнением произнес я. — Я не понимаю…

— Этот прибор настроен лишь на основные вопросы, — с нетерпением сказал он. — Мы просто напросто заглянем друг другу в мозги. В приборе происходит фильтрация второстепенных деталей, он настроен только на то, что касается путешествий во времени. Я смогу узнать все за три секунды гораздо подробнее, чем если бы ты пытался рассказать об этом словами. А ты узнаешь все интересующее тебя. Тогда мы сможем разговаривать с тобой, как нормальные люди, и ты не станешь задавать мне вопросы после каждого третьего слова. Решайся, человек, решайся!

Я с сомнением взял шлем. Некоторое время поколебавшись, я вспомнил о только что случившейся смерти и понял, что нельзя терять времени. Ведь все может случиться снова. Я боялся, что Пайнтер может узнать о моей причастности к убийству — но разве я мог отказаться. Заметил ли он что-нибудь, когда произошло убийство? Может, будет лучше, если он узнает все?

Шлем скользнул на голову, обтягивая ее. Пайнтер сказал что-то о проекции.

— В твое время существовали книги. Когда ты читаешь хорошую книгу, то чувствуешь то, что хотел внушить тебе автор. Этот прибор просто дальнейшее развитие книги. С его помощью ты можешь переселиться в образ реально существующего лица. Я получу знания от тебя, а ты от меня. В случае необходимости, мы можем оба пользоваться библиотекой проекции.

Пока он был занят настройкой прибора, у меня было достаточно времени для размышлений. Это был, конечно, предвестник Записи, один из шагов к чему-то более сложному и совершенному.

Затем из большого ящика выскочила световая спираль с такой скоростью, что, казалось, фотоны буквально разлетаются из нее. Вдруг я ощутил себя кем-то другим!

Я стал человеком по имени Банистер, который родился уже после Хиросимы. Я стоял в какому-то блиндаже глубоко под землей. За столом сидел Генерал, поигрывая пистолетом. Здесь мы были в сравнительной безопасности, ведь на Земле сейчас не было абсолютно безопасного места. Между нами и поверхностью земли находилась целая миля фильтров, счетчиков Гейгера, веществ, поглощающих радиацию…

Это была война, не подчиняющаяся никаким правилам. Высшие политики, которым самое время было умереть в постели от возраста, решили убивать сами. Они открыли ящик Пандоры, из которого на Землю обрушились горе и несчастья. Они получили то, что должны были найти в своих постелях, но с собой они взяли миллионы жизней.