Дмитрий Колесов - Однажды в СССР. Повесть вторая: «Как верили в себя...»

— То-то и оно, а я удивляюсь — чего тебе женский персонал улыбается. А буфетчица, та что кил на 120, так прямо и млеет, глядя на тебя, — заметил Димон.

Удивительно, но Колян смутился.

— Так водки было много, а женщины… в каждой есть своя изюминка-перчинка. А вот, как нас не замели мусора — это уже из разряда чудес и только.

— Ну ты всегда по краю проходишь…

— Мы проходили вместе, если ты еще не забыл об этом и потому вернемся к нашим баранам. Колись. До самой задницы.

Рассказ Димона.

— Я, как из армии дембельнулся, заскочил домой на недельку и вернулся в Ленинград, чтобы встать там на воинский учет и получить паспорт с временной пропиской. А потом решил устроиться там на такую работу, чтобы и деньги нормальные шли, и по душе она была. Толком ничего не нашел, в смысле желаемой работы, везде одно и тоже — выполняй и перевыполняй план, а я так не могу работать. Мне время настроиться на вещь нужно, — начал рассказывать Димка.

Колян знал, что это правда. Иногда тот ходил неделю, как сомнамбула и только потом брался за дело. Друзьям говорил, что пока не увидит изделие в своем воображении, причем детально, до мелочей… до царапинок — толку от его работы не будет. Специалисты поражались, какой большой выход ограненных камней высокого качества получался у Димона из природных кристаллических образований.

А Димон оказывается видел камень изнутри, так он говорил друзьям, но для этого ему нужно было сосредоточиться. Войти в это свое особое состояние наподобие транса, где не видишь — чувствуешь все инородные включения, газовые и жидкостные пузырьки, микрополости, трещинки и знаешь, как камень разделять на соответствующие части для последующей огранки.

Дима всегда предпочитал кристаллические образования раскалывать, а не резать и у него это получалось идеально. Почти всегда. Нашел нужную точку или плоскость, подобрал или изготовил соответствующий инструмент… выверенный удар молоточком по инструменту и кристалл раскололся единственно необходимым для Димона образом.

Так же, запредельно для общего понимания, он знал в какой форме получившийся осколок нужно огранить. Простота на грани чуда. Было одно но, работал он не быстро, а халтурить и вовсе не умел.

— Покрутился я по соученикам и учителям и ничего не нашел.

Приготовился уезжать домой, как ко мне подошел знакомый моего знакомого и предложил съездить в Карелию с минералогической экспедицией финансируемой Гохраном.

Я бы с радостью согласился поехать туда, даже и в том случае, если бы мне за работу не платили. Однако платили прилично. Моей работой была сортировка добытых минералов по критериям качества, согласно методическим указаниям Гохрана. А в свободное время, я выходил на личную охоту за камнями.

— Неужели тебя отпускали одного, шариться в закромах родины? — Засомневался Колян.

— Нет конечно, ведь лично меня никто из членов экспедиции не знал. А потому и доверия не было. Пристегивали ко мне в пару лаборанта, а когда поняли, что мне везет и я нахожу редкие экземпляры… То со мной стал постоянно работать доверенный человек начальника экспедиции — минеролог, кандидат наук. Мы с ним много интересного нашли, особенно всех восхитил крупный желтый корунд и прекрасная друза спессартина насыщенного красно-оранжевого цвета. Уникальные находки.

— Ты случайно не поседел от досады, что эти уникумы не тебе достались?

— Шутишь, Псих? Мне разрешили покопаться в некондиционном минеральном сырье. И этого было достаточно, чтобы делать приличные авторские работы в течении пары лет.

— Да понимаю я все. Работать с уникальными вещами может только государство и то…

— Вот именно положат кристаллы на хранение и все. Работать с таким материалом должен мастер соответствующего уровня. Очень высокого. И что потом с этим изделием делать, — спросил Димон, — после того, как на его изготовление затратили кучу средств и времени?

— Верно, продать внутри Союза, так нет таких денег у людей. Вернее, бабки есть, но они все в тени. Выставить на аукционе за рубежом, так это будет распродажа национального богатства.

— Правильно и получается, что лучше спрятать драгоценность в сундук. А что в этом сундуке, мало кто знает. Главное там всего очень много и все очень специфическое. Настолько, что словами точно не опишешь и фото не дадут полного представления о вещи. Понимаешь?

— Понимаю… Золотое дно для умных, разворотливых и вороватых профессионалов, — врубился Николай.

После экспедиции, сам начальник порекомендовал меня на работу в Гохран. Оборудование там стоит или уникальное «ручной» работы, или отличный импорт. Лучшего я не видел, даже когда работал в Питере. На новом месте я трудился с удовольствием, над душой у меня не стояли и вскоре на участке огранки мне давали задания, как и мастерам проработавшим там не один год. Я стал делать квалифицированную работу, жил в нормальных условиях — пусть это была общага, но я поселился в квартире малосемейного типа.

Через некоторое время, меня прикрепили к цеху реставрации. Не перевели в него, а выделили рабочую комнату с оборудованием и… сейфом. В этой комнате я работал один. Все, что мне было нужно для работы, выдавал сам начальник цеха по следующей схеме: пишу заявку и он лично передает мне заявленные позиции. Поначалу было простое копирование, приносили монокристаллические вставки старинной работы и давали задание сделать копии из такого же материала — никаких страз или имитаций из искусственных кристаллов.

Есть вставка из аметиста и тебе дают такой же материал, максимально схожий, а может и из одного месторождения. Было очень интересно, ведь старые мастера обладали высочайшим мастерством и на примитивном оборудовании делали достойные вещи. А потом мне стали приносить поврежденные украшения, с частично извлеченными вставками, помятые и чуть-ли не молотком битые. К ним прилагались высококачественные фотографии и детальное описание отсутствующих вставок.

Все это надлежало хранить в моем сейфе, а дверь в мою комнату должна быть постоянно закрыта. Я стал задумываться, но так… мельком. Извлекать вставки из искореженных изделий мне запрещали, мол можешь окончательно разрушить украшение. Пусть лучше этим занимаются опытные реставраторы, а ты копируй все вставки изделий, на всякий случай. Все вставки и целые, и отсутствующие. И только здесь я задумался над тем, что я делаю. В первый раз. Во второй раз задумался, когда увидел мою работу на выставке старинных украшений, исторических ценностей Российской империи, в Эрмитаже.

— Понятно, ты увидел, что все вставки были твоей работы, — отметил Колян.