Пэт Мэрфи - «Если», 1997 № 03

— Если ваши исследования дадут отрицательный результат, это не явится доказательством ни за, ни против, и старший инспектор будет по-прежнему думать, что потерпел неудачу. Если же результат окажется положительным, он будет уверен, что проиграл. Будьте так любезны растолковать мне, каким образом эти проверки могут способствовать выполнению вашей задачи.

— Но, сэр…

— Старший инспектор предотвратил сотни убийств. И он предотвратит их еще, если только его карьера не потерпит крах в результате этого нелепого случая. В ваших руках, Проллер, карьера старшего инспектора.

— Слушаюсь, сэр.

Стэймиц нахмурился.

— Вы — помощник инспектора Грэхема. У меня есть распоряжение судьи…

Проллер пренебрежительно отмахнулся.

— Я и не думаю соваться в ваши дела. Я только заглянул, чтобы выразить свое сочувствие.

— По какому случаю?

— Брайлинг и в настоящей жизни вам немало досаждал, — мягко проговорил Проллер. — А эта Отсрочка сделает его и вовсе недосягаемым для правосудия. То-то он посмеется над вами, когда вернется к жизни.

— Ваши соболезнования неуместны, — возразил Стэймиц. — Я вовсе не испытываю неприязни к Брайлингу. Напротив, я благодарен за то, что он открыл в моей конторе большой заказ. Отсрочка на максимальный период — необычайно выгодная сделка.

— Хотелось бы мне знать, что он подумает, когда откроет глаза через пять сотен лет. «Я улизнул! Все мои миллионы при мне, а Стэймиц вот уже многие сотни лет — не более чем прах!» А вам как представляется, о чем он подумает?

— Я не испытываю никакой неприязни к Брайлингу, — повторил Стэймиц. — Я верю в Верховное Правосудие. И я со спокойной душой вверяю ему Брайлинга.

— А Верховное Правосудие еще будет иметь полномочия через пять сотен лет? — спросил Проллер.

Стэймиц не ответил.

Проллер ворвался в кабинет Грэхема с возгласом:

— Стэймиц признался!

— Сомневаюсь, — безжизненно проговорил Грэхем. — С чего бы это?

— Дрожит за свою шкуру! Он только что лег в Анабиоз, и если это не равносильно признанию…

— Стэймиц? Лег в Анабиоз?

— Да, сэр. По-видимому, он почуял, что мы проникли в его планы, вот и рванул как можно дальше, за пределы любых сроков давности.

— И насколько же далеко эти пределы?

— Четыреста девяносто девять лет восемь месяцев.

— Вы безмозглый кретин!

Грэхем вскочил на ноги и возбужденно заходил по кабинету.

— Это вовсе не признание, а, напротив, доказательство нашего поражения! Это говорит лишь о том, что с Отсрочкой все было в порядке. Стэймиц выйдет из нее раньше Брайлинга, и ему как раз хватит времени, чтобы разработать план убийства. А поскольку это именно он изобрел Анабиоз, легковерные ученые будущего без колебаний позволят ему изучить его результаты. Он будет весьма рад поработать в группе по оживлению Брайлинга!

— Так, значит, вы не были правы, когда утверждали, что Брайлинг убит?

— Конечно, но это как раз та ошибка, о которой я ничуть не сожалею, — вне себя от восторга воскликнул Грэхем. — Прошу вас приложить докладную записку к* медицинским записям Стэймица. Врачи, которые будут возвращать его к жизни, должны сообщить властям о том, что Стэймиц подвергся Анабиозу, вынашивая преступные замыслы. И можете закрыть это дело.

— Слушаюсь, сэр. Как сформулировать причину?

Грэхем улыбнулся.

— Просто укажите, что наши полномочия не распространяются более на его главных участников.

Врач-лаборант имел лишь вторую степень и разрывался между Желанием самостоятельно довести до конца все эти сложные процедуры и страхом, что его привлекут к ответственности за незаконные опыты.

— Я еще раз сделал все пробы, — сообщил он. — Это, по-видимому, ртутное соединение М4939.

— Если это соединение, которое применяют в промышленности, где же Стэймиц сумел раздобыть его?

— Ученый-химик его уровня может приготовить подобный состав самостоятельно, это не проблема. Но вот одурачить троих врачей-лаборантов… Непостижимо!

— Врачи из лаборатории проводили свои собственные проверки На каждую дозу препарата по мере его приготовления. Я незаметно изъял несколько пробирок у Стэймица и, когда тот отвернулся, взял образцы на пробу из каждой пробирки уже после того, как он впрыснул зелье в тело Брайлинга. Яд был лишь в последней. Очевидно, он сумел его добавить, когда лаборанты закончили свои тесты.

— В таком случае, нам следует заявить об убийстве.

— Но ведь не было никакого убийства, — заметил Проллер. — Напротив — состояние здоровья Брайлинга выше всяких похвал.

— Тем не менее его жизнь в опасности.

Проллер покачал головой.

— Пока он лежит в Анабиозе, ему ничего не грозит. Но стоит вернуть его к жизни (когда бы это ни случилось), «запустив» в действие все процессы в его организме, бедняге останется жить всего лишь несколько минут, и большую часть этого времени он проведет в невыносимых страданиях.

— Тогда кто-нибудь должен добиться распоряжения судьи и откачать из него эту гадость.

— Он полностью заморожен. Вам не удастся ничего откачать из окоченевшего тела, а оживление — смерти подобно: яд уже затронул жизненно важные органы.

— Черт побери, но кто же помог Стэймицу заманить к себе Брайлинга?

Проллер невесело усмехнулся.

— Мы сами и помогли! Негодяй заплатил Мэйнлоу, чтобы тот зашел к нему, а старший инспектор Грэхем невольно попался на эту приманку: приставил к дому Брайлинга надежную охрану. На самом деле Мэйнлоу не продавал Стэймицу оружие, а Стэймиц вовсе и не собирался его использовать… Вся эта полицейская возня вокруг виллы перепугала Брайлинга до полусмерти. В нужный момент Стэймиц связался с Брайлингом по своему аппарату с шифровкой и сказал:

— У меня тут навалом оружия и людей, готовых в любую минуту пустить его в ход. Они и сейчас не спускают с тебя глаз.

Брайлинг, который действительно заметил вооруженных людей в лесу совсем рядом с террасой, надо думать, едва не испустил дух на месте. Стэймиц поставил его перед выбором: приехать к нему немедленно и лечь в Анабиоз на максимально возможный срок или умереть сию минуту.

— Понятно, — сказал лаборант. — Но почему Брайлинг просто не попытался сбежать?

— Вы забываете о «наемных убийцах» в лесу. Брайлинг в точности выполнил то, что приказывал ему Стэймиц — оставался на виду и не делал неверных движений, пока разговаривал со своим адвокатом и вызывал аэромобиль. Затем он пулей помчался прямо в контору Стэймица — ведь тот предупредил, что за ним будут следить, и за ним, разумеется, следили: весь полицейский воздушный флот. Долгие годы он до смерти боялся Стэймица, боялся мести оскорбленного и обворованного ученого. В те минуты Брайлинг действительно считал, что перед ним только два пути — мгновенная смерть или Отсрочка. Он, естественно, выбрал Отсрочку.