Ирина Крупеникова - Предел бесконечности (сборник)

— Да не верю я, что ты какой-то там робот. Ты мне лапшу вешаешь!

— Ты видел мою рану.

— Подумаешь! Может у тебя с внутренностями что-то наперекосяк. Я в журнале читал, честно! Такое бывает. «Мутация» называется.

Глеб понял, что упирать на логику бесполезно. Иных аргументов подобрать не удавалось, и Ивар расценил заминку как шаг к согласию.

— Я тебя по всему городу разыскивал, — начал он, слезая с седла. — Какой черт тебя сюда принес?

— Здесь меня не будут искать. Через несколько дней Северянин ослабит бдительность, тогда я уеду.

— На чем?

— Я нашел свой мотоцикл. Кое-что из него можно сделать.

Глеб направился к перелеску. Какими способами отговорить Ивара следовать за собой, он еще не решил, и втайне ото всех разумных суждений надеялся, что юноша останется с ним, невзирая на предстоящие проблемы.

Тревога впиявилась в сознание вместе с далеким гулом.

— Слышишь? — Глеб замер и поднял руку, призывая к молчанию.

— Что?

Человек не мог уловить то, что уже распознал слух индивида.

— Звук моторов. Машина Северянина. Я узнаю ее.

— Они тебя выследили?

Глеб вздохнул. Вывод для него был очевиден.

— Боюсь, что они выследили тебя.

— Ё-ёрики… Обожди, давай так: затаись, а я вырулю к ним, чтобы…

Глеб оглянулся на свалку, на перелесок.

— Поздно.

Оба автомобиля — хозяина и его тупоголовых «секьюрити» — притормозили на пригорке и вдруг ринулись прямо к трассе.

Заметили. Надежды рассыпались в прах.

— Ивар, уходи.

— Нет! Они ничего мне не сделают!

— Уходи!

И опять поздно.

— Эй, вы оба! — гаркнул Северянин, высунувшись из-за дверцы своего авто. — Живо сюда!

— Уходи! — еще раз крикнул Глеб и побежал к деревьям.

Два «качка» выскочили из машины и вскинули автоматы.

— Что вы делаете! — не своим голосом заорал Ивар.

Короткие очереди разорвали покой безмятежного пустыря. Глеб споткнулся, но устоял на ногах.

— Нет! Не смейте!! — Ивар бросился наперерез линии огня.

Голос его вдруг сорвался тихим, удивленным вскриком. Глеб обернулся.

Белое и алое. И синее пустое небо. Руки раскинуты, как лебединые крылья. Белое наполняется алым. Алым… Алым…

«Секьюрити» растерянно опустили стволы. Вопил и долбил кулаком по крыше салона Северянин. Звуки и движения распластались за невидимой ватной стеной. Остался пустырь. И тело в жухлой, покрытой гарью траве. Минуту назад отважный юный взгляд рвался в безграничный океан будущего. Но рухнула гильотина коварного мгновения. И чистое белое лицо смотрит в мертвую даль, сжатую до величины абсолютного нуля.

Глеб пошатнулся. Из горла вырвался хрип. Рассудок утонул в буре чувств, тело на несколько мгновений потеряло контроль и осело, как тряпичная кукла. Сознание помутилось.

Нет! Я устою! — он вцепился руками в спекшийся под солнцем грунт. — Я дойду до горизонта, земля. Ради тебя, ради этого парня!

Глеб не понял, откуда пришли эти слова, и не знал, какая сила удержала его под шквальным огнем опомнившихся автоматов. Он оказался в седле голубого мотоцикла и вывернул полный газ…

Он упал на пустынной проселочной дороге, когда бак машины опустел. Долго лежал в пыли, не чувствуя ни боли, ни мыслей, ни вообще — чего-либо. Диагностика сбоила. Аналитика бездействовала. Память смерти заняла каждую клетку стонущего тела.

Прошло несколько часов прежде, чем сознание протиснулось сквозь заслон пустоты, и похожие на бред обрывки фраз дотянулись до ума:

Они стреляли, потому что знали, кто я. А он кинулся под пули, чтобы их остановить… Из-за меня… Он другой. Он человек. Яркий, как солнце… Прости, Ивар…

Логический вывод не направил мысли в привычное русло, хотя бессмысленность обращения к мертвому была очевидна. Логический вывод молчал. Лишь внутренний контроль организма дал сигнал о нарушении двигательной функции ног, множественных инородных предметах в области левого плеча и серьезном повреждении правого легкого.

— Я встану. Я дойду, — шептал Глеб, отползая дальше и дальше от бесполезной машины.

«…Узнай, а есть предел — там, на краю земли? И — можно ли раздвинуть горизонты?…» Песня стучала в висках, будто память включила забытый аудиопроигрыватель. Горячий голос человека хлестал, взывал, толкал вперед и вперед.

«Ты стремишься к пределу бесконечности», — морщинистое лицо Антона появилось перед глазами.

«Я желаю тебе удачи», — Анна дружески протягивает руку.

Поляна неожиданно оборвалась, и Глеб кубарем скатился в канаву. В десятке метрах правее зияла черным провалом бетонная труба. Он из последних сил двинулся к укрытию. Упала тень. Он с трудом огляделся и понял, что лежит перед насыпным мостом, под которым когда-то тек ручей. Теперь один конец трубы был безнадежно завален, и, таким образом, беглец оказался возле своеобразной пещеры.

Он отполз как можно дальше от «входа» и замер.

Я встану. Я найду горизонт.

То была последняя мысль. Сознание отключилось.

Глава 4. Годы

— Филипп Алексеевич, расскажите нашим зрителям, как вам удалось создать столь эффективное лекарство?

— Я много работал.

— Большинство ваших коллег, в том числе из ведущих стран мира, утверждают, что болезнь Паркинсона неизлечима, — кругленькая репортерша опять сунула в лицо собеседника микрофон.

— Если бы я думал так же, как они, я бы никогда не достиг успеха, — он высокомерно поправил галстук.

— Филипп Алексеевич, наши зрители часто задают вопрос, использовали ли вы результаты международного проекта «Геном человека»? Можно ли считать ваше открытие первым удачным применением этого гигантского начинания прошлого века?

— Я физиолог, а не генетик. Основа моих исследований — изучение химических реакций в живой материи.

— Многие полагают, что вы опирались на знания, полученные от своего отца, профессора Жулавского.

— Старшего научного сотрудника Жулавского. Ничего общего с его деятельностью я не имел и не имею, — отрезал Филипп чуть резче, чем следовало перед камерой.

Репортерша не унималась:

— Сейчас, на взлете вашей карьеры, как бы вы прокомментировали достижения, которые приписывали профе… извините, господину Жулавскому?

Молодой ученый побагровел.

— Как полную чушь, о которой вопит «желтая пресса».

Кадр сменился.

— Вы смотрели интервью с доктором биологических наук, сотрудником корпорации «Панацея» Филиппом Алексеевичем Жулавским, — бойко сообщил диктор. — А теперь, новости культурной жизни…