Вадим Панов - Таганский перекресток

Ознакомительный фрагмент

Грусть в ее голосе потрясла Димку. Заготовленные вопросы вылетели у него из головы, показались глупыми, никчемными, слишком прагматичными. Вместо этого он почти шепотом поинтересовался:

— Твой дом далеко?

— Я уже не помню. — Девушка передернула плечами. — Я слишком давно живу среди вас.

— Тысячу лет?

— Гораздо больше.

— И все время кому-то служишь?

Она кивнула.

Димка вспомнил ее прыжок. Вспомнил элегантные и смертоносные движения — там, во дворе, двое громил ничего не смогли противопоставить хрупкой красавице. Вспомнил произнесенные им самим слова древней формулы и то, как засверкал камень.

«Да, за такой перстень не жаль миллиона. Не жаль и десяти…»

Странно, но осознание выигрыша не поглотило Орешкина. Не появилось чувства собственного превосходства и вседозволенности. Слишком много переживаний выпало сегодня на его долю, слишком резким получился переход: только что он стоял под дулом пистолета и вот уже сжимает в руке счастливый билет. Да и счастливый ли он? О Зареме знают Батоев и Казибековы, они наверняка захотят вернуть себе сокровище. А у них власть и деньги, у них солдаты. А у Орешкина только джинн с неизвестными техническими характеристиками.

— Я могу поспрашивать тебя?

— Конечно, — кивнула девушка. — Все с этого начинают.

Димка сел в кресло, потер лоб…

— Наши взаимоотношения?

— Ты хозяин, я рабыня.

В ее устах фраза прозвучала обыденно — привыкла.

А вот Орешкин вздрогнул — не ожидал.

Точнее, ожидал — «Тысячу и одну ночь» читал как-никак, но еще не осознал себя хозяином. Повелителем. Еще не понял, что есть некто, готовый исполнить любой его каприз.

Что у него есть раб.

— Хочешь, скажу: слушаюсь и повинуюсь?

— Скажи!

На Димку накатила лихость. Захотелось повелевать, приказывать. Захотелось увидеть склоненную голову.

— Прикажи что-нибудь, — попросила Зарема. — Просто так эту формулу не произносят.

— Что?

— Придумай.

— Построй дворец!

— Недвижимостью не занимаюсь, — улыбнулась девушка. — Но могу подсказать телефон солидной строительной компании.

Орешкин удивленно уставился на джинна:

— Ты серьезно?

— Я не могу врать хозяину.

— Никакого дворца?

— Увы.

— Мне что, подсунули бракованную модель?

Зарема весело рассмеялась.

— Знаешь, а ты отличаешься от тех, кому я служила раньше. Мне повезло.

— И чем же я отличаюсь? — после короткого молчания спросил Орешкин.

— Если им что-то не нравилось в моих ответах, они начинали меня бить. А ты шутишь.

— Ты чувствуешь боль?

— Да. Мне нельзя причинить вред, меня нельзя убить. Но боль я чувствую. И в эти мгновения мне так же плохо, как обычному человеку.

Она ответила ОЧЕНЬ спокойно, но Димка понял, что стояло за словами девушки. Годы унижений, насилия и страха. Бесчисленные годы непрекращающихся пыток, с помощью которых люди доказывали джинну, что они сильнее.

Орешкин криво улыбнулся:

— Ладно, оставим. Но если ты не умеешь строить дворцы, тогда какой в тебе прок?

В глазах Заремы сверкнули огоньки.

— Я умею воевать.

— И все?

— Разве этого мало?

* * *

— Мы потеряли троих; Исмаила…

— Не продолжай, — приказал Абдулла помощнику. — И так все понятно.

Он откинулся на спинку огромного кресла и замер, невидяще глядя перед собой. Только пальцы левой руки нервно ерзали по гладкой столешнице.

— Перстень?

Голос прозвучал очень глухо.

Помощник отрицательно качнул головой. И вышел из кабинета, подчиняясь повелительному жесту Казибекова.

И снова тишина, нарушенная лишь однажды — Юсуф закурил сигарету.

— Придется согласиться с условиями Мустафы, — тихо произнес Ахмед. — Надо уходить, пока сообщество может защитить нас.

— Судьба Заремы все еще неизвестна, — проворчал Юсуф. — Если джинн вне игры, у нас есть шанс.

Абдулла внимательно посмотрел на младшего. Кивнул:

— Согласен.

Ахмед удивленно оглядел братьев:

— Вы серьезно?

— Казибековых никто и никогда не мог обвинить в трусости, — тоном, не допускающим возражений, произнес Абдулла. — Время у нас есть — сообщество ждет до девяти вечера. Мы поедем к Мустафе и отомстим за отца.

Юсуф согласно покивал. Но промолчал. Раздавил в пепельнице окурок и еще раз кивнул. Другого выхода младший не видел.

— Мы можем уйти, — напомнил Ахмед.

— Все, что мы можем, — это принять правильное решение. — Абдулла улыбнулся. — Поверь, брат, иначе нельзя. Ты это знаешь. Просто сейчас ты немного растерян.

Ахмед думал недолго, секунд десять, а потом громко расхохотался и с силой ударил кулаком по столу:

— Да!

* * *

Все произошло в ванной. Зарема сама предложила Димке освежиться, смыть грязь трудного дня, почувствовать себя человеком. В большой комнате — ванная у Казибекова занимала примерно такую же площадь, как вся квартира Орешкина, — девушка показала, где взять полотенце, халат, шампунь, включила воду, без ее помощи Димка не справился бы с огромным, напоминающим небольшой бассейн корытом, а потом неожиданно прижалась к мужчине и тихонько вздохнула. Орешкин наклонился и поцеловал ее черные, пахнущие травами волосы. А потом нежно погладил девушку по щеке и поцеловал в губы. Крепко поцеловал. Деталей он не помнил. Как они остались без одежды, как Зарема распустила волосы, как оказались они среди бурлящей воды… Помнил лишь невыносимую сладость и нежность женщины. Помнил ее глаза и губы. Помнил стон и тонкие руки, царапающие плечи. Помнил, как маленькая девушка замерла в его объятиях, словно пытаясь спрятаться от всех.

Помнил.

А что еще нужно помнить?

Позже, когда они лежали на огромной кровати и пили вино, Зарема вдруг сказала:

— У тебя давно не было женщины.

Сказала не с целью посмеяться, просто констатировала факт.

— Заметно? — улыбнулся Орешкин.

— Да.

— Зато теперь у меня есть ты.

— Есть, — эхом отозвалась девушка. — И мне с тобой хорошо.

«Она чувствует боль, значит…»

— Как и любая другая женщина, я получаю удовольствие не от каждого мужчины, — продолжила Зарема. — Нежность — моя единственная отдушина в этом мире. Но ее мало. Гораздо чаще меня просто трахали, а не занимались любовью.

— Почему?

— Я — джинн. Я сильнее. Мои унижения — плата за вашу слабость. Однажды хозяин отдал меня сотне своих телохранителей…

— Замолчи!

— На три дня…

— Замолчи!! Я приказываю!!

— Слушаю и повинуюсь.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});

Конец ознакомительного фрагмента

Купить полную версию книги