Саймон Скэрроу - Кровавые вороны Рима

Ознакомительный фрагмент

– Понятно. Осторий сделал мудрый выбор. – Катон махнул рукой в сторону стола. – Выпьете с нами? Познакомитесь с матерью Макрона, а те двое – наши сослуживцы.

– Матушка Макрона? – многозначительно подняла бровь Боудикка. – Не терпится побеседовать с этой женщиной.

Однако Прасутаг остудил пыл жены и, глянув на молодых трибунов, покачал головой:

– Как-нибудь в другой раз, друзья. Когда не будет посторонних ушей.

Услышав слова Прасутага, Пеллин вспыхнул и поднялся из-за стола:

– Благодарим за выпивку, господа, но нам пора возвращаться в казармы. Просим разрешения удалиться.

Второй трибун поначалу удивился, но тут же смекнул, в чем дело, и поддержал товарища. Поклонившись Порции, трибуны, будто не замечая короля и королеву народа иценов, удалились. За столом повисло неловкое молчание, которое нарушила Боудикка.

– Полагаю, вам известно о созыве племен?

– Да, мы включены в состав губернаторской свиты.

– Ясно. – В голосе Боудикки уже не слышалось прежней теплоты. – Значит, там и встретимся. Или где-нибудь по дороге.

– Будем рады. А пока давайте выпьем, нам есть что вспомнить.

Боудикка хотела ответить, но супруг ее опередил:

– В другой раз. Без толпы римлян вокруг. Пойдем.

Прасутаг взял жену за руку и повел к выходу. Попутно он отдал команду воинам, и те, прошествовав через таверну, удалились вслед за королем и королевой.

– Разве так встречаются добрые друзья? – грустно вздохнул Макрон. – После стольких лет.

– Со временем многое меняется, старина, – утешил Катон.

– И ты туда же! Нашел старину! – возмутился Макрон. – Давай-ка лучше выпьем. Тем более что не надо делиться с парой дармоедов-трибунов.

Они снова уселись за стол напротив Порции. Катон поднял кувшин и нахмурился, обнаружив, что сосуд стал значительно легче. Однако на дне еще плескались остатки живительной влаги, и Катон поделил их по-братски, вылив львиную долю в кружку Макрона. Желая хоть немного оживить обстановку, он поднял кружку и произнес тост:

– За твое новое начинание, Порция! Судя по количеству проезжающих мимо посетителей, тебя ждет успех.

– Лучше бы они почаще здесь задерживались и заказывали выпивку, тогда и успех не за горами, – равнодушно бросила Порция.

Катон с печальным видом заглянул в полупустую кружку.

– И не ограничивались одним кувшином.

– Ну, где эти дебоширы? – послышался грозный голос, и из-за находящейся за прилавком двери появился грузный седой мужчина. За спиной у него с испуганным видом топталась девушка-прислуга. Оглядевшись по сторонам, владелец таверны убедился, что все посетители заняты выпивкой и не думают скандалить, и устремил на прислугу испепеляющий взгляд. – Так куда же они подевались?

Девушка отпрянула к двери, но хозяин таверны успел дать ей подзатыльник.

– Не смей отвлекать меня по пустякам, дурища! Иди лучше и подбрось дров в очаг!

Девушка присела, ловко увернувшись от очередного подзатыльника, и бросилась выполнять приказ хозяина.

– Полагаю, это и есть владелец таверны, которую ты хочешь купить? – Катон кивнул в сторону седого мужчины.

– Он, собственной персоной. – Порция жестом пригласила хозяина таверны подойти к их столу. – Самое время завершить сделку, коли сынок расщедрился и решил вложить деньги в мое новое начинание.

– Значит, теперь это называется вложением средств? – скривился Макрон. – А по мне больше похоже на грабеж среди бела дня!

Не обращая внимания на ядовитое замечание сына, Порция любезно улыбнулась хозяину таверны. Сразу чувствовалось, что этот человек привык командовать и не терпел от подчиненных даже намека на неповиновение. Несмотря на поредевшую шевелюру, он сохранил бравую выправку, выдававшую бывшего военного. Катон с первого взгляда определил, что в случае надобности хозяин легко урезонит разбушевавшегося посетителя, посмевшего нарушить покой в его заведении. Приглядевшись внимательнее, Катон узнал знакомые черты и не сдержал возгласа изумления.

– Центурион Гай Туллий!

Владелец таверны с подозрением покосился на посетителей, но в следующее мгновение его физиономия расплылась в радостной улыбке.

– Ба, кого я вижу! Катон и Макрон! Каким ветром вас сюда занесло? Если память мне не изменяет, вы распрощались со Вторым легионом много лет назад.

– Верно, – усмехнулся Макрон. – Однако ходят слухи, что вы, ребятишки, никак не справитесь с местными дикарями. Вот и пришлось призвать на помощь настоящих воинов, способных утихомирить этот сброд.

– Да ну тебя! – Туллий дружески шлепнул Макрона по плечу. – Мы прекрасно обходились без таких бузотеров, как вы! Но я все равно страшно рад. Приятно вновь встретиться со старыми товарищами по оружию. Клянусь всеми богами, нас, ветеранов, остались единицы. Ах, и вы, госпожа, с ними! – обратился он к Порции и озорно подмигнул. – Или, может, эти молодые люди с вами?

– И что тут забавного? – Недовольно поморщилась Порция. – Да будет вам известно, центурион Макрон приходится мне сыном.

Туллий с изумлением уставился на Макрона.

– Подумать только, оказывается, у тебя есть матушка!

Пододвинув табурет, он присел к столу.

– Эй, Туллия, неси еще кувшин вина! Да смотри, выбери хорошее! Погоди-ка… тащи сюда галльское! Итак, друзья, рассказывайте, что заставило вас вернуться в эту вонючую дыру? Уж точно не любовь к местному климату.

– Вонючая дыра, говорите? – Порция словно пригвоздила хозяина таверны взглядом к табурету. – Уж не поэтому ли вы торопитесь продать заведение? Тогда придется сбавить цену на тысячу, а то и две.

Туллий понял, какую совершил оплошность, распустив язык.

– Госпожа, я решил продать таверну и переехать в теплые края где-нибудь в Кампанье. Лондиний сам по себе тоже весьма недурен. Здесь можно заработать хорошие деньги. Да разве посмел бы я подсовывать всякую дрянь достойной матушке моего боевого товарища! И потом, мы ведь, кажется, договорились о цене. – В голосе Туллия послышались суровые нотки.

– Ничего подобного. Я предложила цену, а вы обещали подумать. Но теперь, видя ваше нетерпение поскорее избавиться от таверны, я пересмотрела свое первоначальное решение и полагаю, что девять тысяч – более разумная цена.

Туллий с нескрываемым удивлением уставился на женщину.

– Черт побери, а твоя матушка, Макрон, крепкий орешек! Но цена остается прежней – десять тысяч.

– Девять.

– Девять с половиной.

Порция на мгновение задумалась.

– Девять с половиной, и по рукам.

– Ладно, только из уважения к родне старого друга, – хмуро буркнул Туллий. – Но я терплю большой убыток. Граблю сам себя.