Лазоревый день. Книга первая - Игорь Вереснев

— Руся, может, не стоит так много?

Она и забыла о том, что не одна! Удивлённо взглянула на Арояна и поспешно зажала в кулак оставшиеся бусинки. Это было слишком вкусно, чтобы делиться! Тут же устыдилась неожиданной жадности, положила ягодки назад. Но одну, не в силах удержаться, всё же сунула за щеку.

Попалась фиолетовая. Недозрелая? Глотку, пищевод обожгло холодом так резко и неожиданно, что слезы из глаз брызнули. Внутренности вмиг онемели, зазвенело в ушах. Вспыхнула последней искоркой мысль — яд…

Ароян, сообразивший, что происходит нечто нехорошее, вскочил, бросился на помощь. И раздвоился. Один Дад стоял рядом, тряс за плечи, что-то кричал. Второй смешно взмахнул радужными крылышками, взлетел и принялся кружить над головой. Этот второй был гораздо привлекательнее. Покрытый кучерявой чёрной шёрсткой, лохматенький, бородатенький, подчёркнуто «мужественный». Руся поняла, что должна немедленно превратиться в сачок и поймать его…

…В шалаше было сумрачно. Русана открыла глаза и несколько минут пролежала, не в состоянии вспомнить, что сейчас — утро или вечер. Арояна на подстилке рядом не было. Встряхнувшись, она выползла наружу. Давид спал под деревом, свернувшись клубочком, словно котёнок. Почему? Непонятно. Решив не будить, она побежала к заливу.

Всё-таки это было утро. Солнце поднималось из океана на юго-востоке, не успев оторвать край диска от водной глади. Прилив недавно закончился, оставив большие лужи. В одной барахталась рыба, самая настоящая, таких разводили на мелководьях у Берега Пионеров. Жирная, покрытая голубовато-серой чешуёй с тёмными полосами вдоль спины. Немного скользкая на ощупь.

Русана проворно выловила неожиданную добычу, побежала назад к шалашу.

— Дад, Дад! Смотри, что я поймала!

Рыба трепыхалась в руках, явно недовольная, что её выдернули из родной стихии. Пыталась вырваться.

— Ну куда же ты? По траве побежишь, дурочка?

Русана остановилась, с изумлением поняв, что Ароян не вскочил навстречу, а испуганно жмётся к стволу дерева.

— Доброе утро, — поприветствовала. — Смотри, какая чудная рыба. Совсем как земная.

Давид кисло улыбнулся.

— Доброе. Как ты себя чувствуешь?

Странный вопрос. Русана невольно прислушалась к ощущениям. Она бодра и здорова, каждый мускул пел от переполняющей его силы.

— Замечательно чувствую. Почему ты спросил?

Давид не ответил. Помедлил, рассматривая подругу, затем перевёл взгляд на рыбу.

— Что ты с ней собираешься делать? Съесть?

— Почему бы и нет?

— Сырой?

Русана прикусила язык. Одно дело — плоды, другое — животный белок. Давид прав, употреблять его в сыром виде не стоит, а проблему огня они пока не решили. Орелик знала лишь один первобытный способ его добычи, подразумевающий наличие кремня и трута. На роль трута вполне годился высушенный мох, но с кремнем дела обстояли хуже. Глинисто-песчаная почва вокруг лагеря россыпями камней не баловала.

Рыбу пришлось выпустить назад в залив. С минуту бывшая пленница очумело стояла на месте, затем дёрнула хвостом и торопливо скрылась в глубине. С сожалением проводив её взглядом, Русана вернулась к шалашу. Давид продолжал сидеть в той самой позе. Это выглядело подозрительно и тревожно, а когда он быстро отодвинулся, едва она присела рядом, Русана встревожилась не на шутку.

— Дад, что стряслось? Почему ты от меня шарахаешься?

— У тебя хватает совести спрашиваешь после вчерашнего?! — возмутился Ароян.

— Да что же вчера было такого необычного? — Русана тут же возмутилась в ответ.

Несколько минут они сердито таращились друг на друга. Наконец Ароян уточнил:

— Помнишь, что было после того, как ты попробовала ягоды?

Орелик недоуменно дёрнула плечом: хорошие ягоды, вкусные, можно разнообразить ими «початковую диету». Вот только последняя оказалась недозрелой. Русана честно пыталась вспомнить, что делала потом. Однако получались лишь обрывки каких-то фантастических образов, больше похожих на сон. Она огорчённо вздохнула, призналась:

— Видимо, недозрелые ягоды действуют как наркотик. Я вырубилась и спала, словно убитая.

— Вырубилась?! — округлил глаза Давид. — Так ты не помнишь, что делала?

— А что я делала?

Ароян насмешливо скривился, пояснил:

— Ты была несколько неадекватна. Нет, совершенно неадекватна!

— И как это проявлялось?

Давид помедлил. Буркнул, краснея:

— Ты была… ненасытная.

— В каком смысле…ааа… — Русана улыбнулась. — Я что, изнасиловала тебя? Прости, Дад.

Ароян хмыкнул. Помолчав, кивнул.

— Ладно, забыли.

* * *

Давид и до этого ощущал неловкость от собственной наготы. Понимал, что выглядит отвратительно. Всё тело, даже лицо, постепенно зарастало чёрной, вьющейся колечками шерстью. Вдобавок — ничем не прикрытые мужские «достоинства». Вылитый самец гориллы из фаун-парка.

Обиднее всего, что у Орелик проблема отсутствовала. Светлые редкие волосики, пробившиеся на ногах и руках девушки, были незаметны издалека и приятны на ощупь. А рыжий пучок в паху, прикрыв половые признаки, сделал её облик абстрактно-человеческим. Да, она могла позволить себе разгуливать нагишом.

Дольше мириться с такой несправедливостью Давид не собирался. Следовало соорудить какое-то подобие одежды взамен утопленному трико, чтобы хоть как-то удержать исчезающий человеческий облик. Единственное, что пришло в голову — юбка. Подходящий материал в изобилии рос на поляне неподалёку от лагеря: трава с прочными длинными листьями. Ароян бился над своей конструкцией часа два, Русана лишь поглядывала удивлённо. А когда поняла, что это будет, не удержавшись, прыснула. И пусть! Даже в этом дикарском наряде он выглядел не таксмешно.

Удивительно, как самовосприятие человека зависит от мнения окружающих. Вернее, от собственного понимания их мнения. Стоило одеться, и настроение Давида сразу же поднялось, утреннюю хандру и обиду как рукой сняло. Перемена была настолько разительной, что вечером, лёжа рядышком в шалаше, Русана шепнулана ухо: «Дад, ты себя как чувствуешь? Может, мы разок…» Нет, это уже слишком! Он не обижался на подругу, но желание секса пропало надолго. Стараясь, чтобы ответ прозвучал не резко, Давид прошептал: «Руся, только не сегодня. Хорошо?»

* * *

Лес был заселён значительно гуще, чем им показалось в первый день. Да, здесь не было насекомых, они не слышали пения птиц, но в кронах деревьев обитала уйма зверья. Крылья-перепонки позволяли им почти никогда не опускаться на землю, не встречаться с жителями подлеска. Те в свою очередь прятались в многочисленных норах, вырытых в мягкой почве. Увидеть их днём Давиду и Русане ни разу не удалось. Зато по ночам, лёжа в шалаше, они слушали деловитое посвистывание и