Брайан Олдисс - Градгродд. Сад времени. Седая Борода

— Учитель велел мне поговорить с тобой. Он говорит, вы должны сделать кое-какую работу за то, что вас взяли на буксир.

— Мы поработали бы на него, если бы он не напал на Седую Бороду, — сказал Чарли. — Это было самое настоящее покушение на жизнь. А ты, Беки, имей в виду: те, кто поклоняется ложным богам, будут прокляты навеки.

— Держи свой язык за зубами, Чарли Сэмюелс, перед тобой жрица Второго Времени. И вообще я не с тобой пришла говорить. — Она демонстративно отвернулась от него и обратилась к Седой Бороде: — Учитель всегда несет в своем сердце подлинное милосердие. Он не держит на тебя зла и предлагает тебе приют на ночь. Тут есть одно пустое помещение, вы можете его занять. Но это только его предложение, не мое. Я бы так с тобой возиться не стала. Подумать только: ты поднял руку на Учителя!

— Мы не нуждаемся в его гостеприимстве, — твердо заявила Марта. Однако Седая Борода взял ее за руки и через ее плечо сказал Беки:

— Передай своему учителю, что мы будем рады принять его предложение. И пусть кто-нибудь проводит нас туда.

Когда она побрела обратно к сходням, Седая Борода повернулся к Марте.

— Нам обязательно нужно узнать побольше о той девушке — где ее нашел Джингаданджелоу, какая судьба ее ждет. И к тому же сегодня, похоже, будет дождливая ночь. Опасность нам не грозит, а сухое помещение не помешает. Давайте переночуем здесь.

Марта подняла брови.

— Признаюсь, мне неясно, почему тобой так интересуется этот бесстыжий негодяй. Но привлекательность этой девочки, Чаммой, достаточно очевидна.

— Не будь такой дурочкой, — укорил Тимберлейн.

— Мы сделаем, как ты скажешь. Его лицо залилось краской.

— Чаммой меня не волнует, — пробормотал он и отвернулся, чтобы распорядиться насчет багажа.

Джингаданджелоу предоставил им довольно хорошую квартиру. Хэгбурн состоял из беспорядочных развалин неказистых построек двадцатого века, большей частью муниципальных. Но на одном конце города, в квартале, где обосновался Джингаданджелоу со своими учениками, оставались более старые и приличные дома. Повсюду разрослась зелень. Большинство городских кварталов заросли бузиной, щавелем, кипреем, кислицей, крапивой и вездесущей куманикой. За пределами города растительность имела иной вид. Давно исчезли овцы, которые прежде паслись на холмах и поедали вместе с травой побеги деревьев и кустарников. Теперь снова поднимались буки и дубы, занимая место домов, где некогда жили владельцы овец.

Этот сильный молодой лес, еще мокрый после недавнего дождя, вплотную подступил к каменным стенам строения, которое указали Седой Бороде и его спутникам. Передняя и задняя стены там обрушились, а потому на первом этаже скопилась жидкая грязь. Но деревянная лестница вела на маленькую веранду, и к ней примыкали две вполне сносные комнаты под надежной крышей. Судя по всему, совсем недавно в них кто-то жил. Пит и Чарли заняли одну из комнат, Марта и Седая Борода — другую.

Они устроили превосходный ужин из двух молодых уток и гороха. Эти продукты Марта купила на пароходе у одной из жриц, поскольку в свободное от своей службы время те не гнушались коммерцией. Ночного нашествия клопов здесь, очевидно, не предвиделось, и в благодушном настроении все рано разошлись по своим спальням. Седая Борода зажег лампу; он и Марта разулись. Она начала расчесывать волосы. Тимберлейн прочищал тряпицей ствол своей винтовки, когда внизу заскрипели деревянные ступеньки.

Он спокойно встал, дослал патрон в патронник и навел оружие на дверь.

Пришелец на лестнице, несомненно, услышал щелчок затвора и потому сразу крикнул:

— Не стреляйте!

— Кто такие? — раздался грозный окрик Пита из соседней комнаты. — Перестреляю всех, к чертям!

— Седая Борода, это я, Джингаданджелоу! Я хочу с тобой поговорить.

— Джингаданджелоу, а не Учитель! — заметила Марта.

Тимберлейн погасил лампу и распахнул дверь. В полумраке на лестнице стоял Джингаданджелоу, держа над головой маленькую лампу. Свет падал лишь на его блестящие щеки и лоб. Пит и Чарли вышли на веранду, чтобы посмотреть на гостя.

— Не стреляйте. Я один и не причиню вам вреда. Мне нужно только поговорить с Седой Бородой. А вы можете идти к себе и спать спокойно.

— Мы сами решим, что нам делать, — заявил Пит, но уже более мягким тоном. — И смотри, чтоб без глупостей — знаешь нас.

— Я управлюсь с ним, Джеф, — сказал Седая Борода. — Поднимайтесь, Джингаданджелоу.

Торговец вечной жизнью заметно прибавил в весе — доски жалобно заскрипели, когда он ступил на площадку. Седая Борода посторонился, и Джингаданджелоу прошел в комнату. Увидев Марту, он произвел грузным туловищем движение, напоминавшее поклон, и поставил свою лампу на каменную полку в стене. Он стоял, тяжело дыша, и наблюдал за Мартой и Тимберлейном.

— Это визит вежливости? — спросила Марта.

— Я пришел заключить с вами сделку.

— Мы не заключаем сделок. Это ваше занятие, — возразил Седая Борода. — Если два ваших головореза хотят получить обратно свои револьверы, я готов их вернуть завтра утром. При условии, что вы дадите надлежащие гарантии.

— Я пришел обсуждать не это. Хотя я и оказался в несколько невыгодном положении, вам все же ни к чему говорить столь резким тоном. У меня есть для вас одно предложение.

Марта холодно взглянула на него.

— Доктор Джингаданджелоу, мы надеемся продолжить путь завтра рано утром. Будьте любезны, скажите прямо, что вам угодно.

— Это как-то связано с той девушкой, Чаммой? — спросил Седая Борода.

Пробормотав что-то насчет помощи, которая ему потребуется, чтобы снова встать, Джингаданджелоу сел прямо на пол.

— Вижу, у меня нет выбора, придется выложить кое-какие карты на воображаемый стол. Я хочу, чтобы вы оба великодушно выслушали меня. По правде говоря, мне необходимо облегчить душу. И, смею заметить, весьма прискорбно, что вы встречаете меня с неприязнью. Несмотря на тот небольшой инцидент на пароходе, я отношусь к вам с прежним уважением.

— Мы хотели бы узнать о девушке, которая у вас живет, — напомнила Марта.

— Вы сейчас узнаете все. Как известно, в последние столетия своей деятельности я много путешествовал по центральным графствам. Во многих отношениях я похож на Байрона — принужден странствовать и страдать… Во время своих странствий я редко встречал детей. Конечно, как мы знаем, их и не должно быть. Но разум мне подсказывал, что действительное положение вещей может разительно отличаться от очевидного. Кроме того, я принял к сведению ряд обстоятельств, которые собираюсь теперь изложить.