Василий Головачев - Предсказанное. Том 1

В гостиную вошел шестой незнакомец с каким-то переносным прибором, вытягивая на ходу ажурный шлем специального эмкана. Клим узнал аппарат психозаписи, применяющийся медиками «Скорой помощи» при амнезии.

– Кто вы? – спросил он. – К чему эти детские игры с переодеванием и засадами?

– Это не игры, – начал было неведомый обладатель хриплого голоса, но его перебил один из молодых людей, которому надоело ждать:

– Чего мы медлим? Скрутить его – дело трех секунд, сунуть в эмкан – и все!

«Эмилептоид, – определил Мальгин профессионально, – терпения ни на грош, вежливости тоже. И где-то я уже слышал этот голос».

Тот, кто стоял рядом с заговорившим, громадный, широкий, опасный, вдруг без размаха ударил напарника в живот. Парень отлетел к стене и едва не упал, кокос уберег его от нокдауна.

– Ты задерживаешь нас и усугубляешь свое положение, – прохрипел тот же голос. Теперь Мальгин понял, в чем дело: голос шел сразу от всех налетчиков, через динамики. Говоривший не хотел, чтобы после «сеанса» его узнали по голосу или по фигуре.

– Помочь? Или наденешь эту штуку сам? – Вошедший последним приблизился и протянул эмкан.

Мальгин покачал головой, готовый к энергоотдаче, превышающей возможности любого человека. Поднял руку ладонью вниз, и с ладони сорвалась в пол синяя искра. Нежданные гости вздрогнули.

– Ребята, если это шутка – я вам ее прощаю, хотя она и зашла далеко, но нельзя же до предела испытывать терпение незнакомого человека.

Видимо, вся шестерка держала связь по рации, и кто-то подал команду в радиодиапазоне: Клим ощутил передачу, как лопнувший светящийся шнур. Тотчас же стоявший сзади хирурга молодой человек нанес ему удар по голове рукоятью «универсала». Вернее, хотел нанести: Мальгина в этом месте уже не оказалось.

Бой он начал без злости, как начинают соревнование шахматисты: напряжение интеллекта, математика ситуаций, анализ действий противника, ответный ход – все в темпе, позволяющем на полшага опережать противоборствующую сторону. Однако вскоре Клим понял, что, во-первых, просто уходя от выпадов и лазерных прицельных трасс на скоростях, превышающих реакции нападавших, он долго не продержится, да и простора для маневра в квартире Купавы не хватало, а во-вторых, за него еще не принялись всерьез. По крайней мере двое из группы просто наблюдали за ним, откровенно изучая его возможности, и оба таили в себе неведомые запасы темных сил и заряды угрозы.

Зря не послушался Аристарха, пришла некстати мысль. Ребятам поступила команда стрелять, и комната засверкала цветными вспышками, словно веселые гости затеяли мини-фейерверк. Обиженная попаданиями мебель начала выдавать формы, не предусмотренные программой интерьера, двигаться стало трудней, и Клим сменил рисунок игры. Двое из боевиков группы лишились оружия в течение секунды, еще один получил иглу сна от своего же напарника и выбыл из схватки, и тогда в действие вступили наблюдатели: широкий и, вероятно, очень сильный мужчина, возраст которого оценить было невозможно, и второй – высокий, тонкий и гибкий, хотя и не юноша. Выстрел первого из «универсала» прошел над плечом хирурга, а выстрел второго из усыпляющего пистолета достиг цели: игла задела бедро, хоть в тело не вошла.

Мальгин увеличил скорость, прекрасно сознавая, что в его распоряжении всего с десяток секунд, может быть, полминуты, и достал тонкого с удара-полувзлета, успев швырнуть в кого-то из парней отобранный пистолет. Оставался широкий, олицетворяющий главные силы отряда, владеющий техникой рукопашного боя не хуже Мальгина и почти не уступающий ему в реакции, но этот тип не принял открытой схватки, не стал рисковать, из его руки глянул на хирурга зрачок гипноиндуктора.

– Клим, выходи из боя, у них «василиск»! – раздался вдруг в голове пси-крик Железовского. – Я буду через минуту, прыгай в окно!

Мальгин, чувствуя, как заныли мышцы икр, развернулся на ходу, прыгнул через бесформенный стул, и в этот момент гигант выстрелил. И все же за мгновение до выстрела – сработала интуитив-система предупреждения – Клим успел загнать свет «я» в глубины подсознания, и тупой удар в голову, по всем нервным узлам, не стал для него временной смертью личности, полным отключением процесса мышления. В результате он впервые встретил в себе, в глубинах неосознанной психики, внушенного Шаламовым «черного человека».

Увиделось это так, словно Мальгин пробил телом свод пещеры с фосфоресцирующими стенами и упал прямо перед угрюмой глыбой маатанина, сидящего на куче хвороста.

– Привет, – сказал «черный человек» меланхолически. У него был приятный бархатистый голос и манеры Игната Ромашина.

– Привет, – отозвался ошеломленный Мальгин, озираясь. Воспринимать действительность, если это была действительность, мешал отдаленный гул да слабые передергивания стен и пола пещеры в ответ на особо сильные раскаты.

– Где я?

– В Запределье, друг мой. Но я вынужден покинуть тебя. – Маатанин оделся в ореол неверного зеленого свечения, его черная глыбистая фигура задрожала, как желе, стала таять. – Наступила фаза «черного человека», я должен быть наверху. До встречи! – Скала маатанина распалась на дымные облачка, дым тянулся струйками в свод пещеры, наступила тишина.

Мальгин, не чувствуя тела, подошел к тому месту, где только что был «черный человек», и обнаружил неглубокую выемку в полу, покрытую глазурью. Пещера продолжала сотрясаться, словно где-то на поверхности земли шло сражение, насыщенное ракетными и бомбовыми ударами, и в ответ на самые близкие взрывы в стенах пещеры вспыхивали и медленно гасли алые прямоугольники. Подойдя к одному из них, Мальгин понял, что это дверь, всего он насчитал их сорок, по десять на каждую стену пещеры, и ни одна из них не открылась, несмотря на все усилия хирурга.

Мальгин почувствовал усталость. Болела голова, все тело, хотя он его не видел и не мог ощущать, череп сдавило так, будто голова попала в тиски, и еще мучило ощущение льющейся из ушей горячей жидкости: так обычно течет кровь из раны.

Подняв голову, он увидел в потолке еще одну дверь – фиолетово-синюю, словно из прозрачного толстого стекла, и эта дверь ждала, чтобы ее открыли.

Мальгин подпрыгнул… и закричал от боли! Показалось, что в ступни впились десятки острых игл. Задрожали стены, воздух, само пространство, отзываясь гулким эхом, рождая видимые глазом узлы интерференции световых волн. Мальгин почувствовал, что слабеет и вот-вот потеряет сознание… хотя какое сознание может быть в подсознании? – мелькнула мысль.

И в этот миг ушей коснулся знакомый далекий зов, словно трава прошелестела, или дождик сыпанул по луже, или ветер коснулся листьев клена… Клим напрягся, стараясь расслышать этот до боли знакомый звук, и не услышал – почуял шепот: