Айзек Азимов - Ранний Азимов (Сборник рассказов)

Ответил Хоув быстро:

— При делении плутония в энергию превращается лишь один-два процента массы. Так что сто фунтов плутония при полном использовании отправят в прошлое один-два фунта вещества.

— И все? Но как вы контролировали эту энергию? Я хочу сказать, что сотня фунтов плутония может вызвать мощный взрыв.

— Все относительно, — ответил Хоув напыщенно. — Если выпускать энергию по капле, с ней можно справиться. Если выпустить её всю и тут же использовать — с ней тоже можно справиться. А посылая образец сквозь время, энергию можно расходовать как угодно быстро, даже быстрее, чем высвобождает её ядерный взрыв. Теоретически.

— Так куда она девается?

— Рассеивается во времени, конечно. Поэтому минимальное время переноса зависит от массы материала. Иначе плотность энергии на единицу времени окажется слишком высока.

— Ладно, парень, — смилостивился я. — Я вызову штаб, пусть пришлют человека, чтобы отвезти тебя домой. Там и посидишь пару дней.

— Но… но почему?

— Это ненадолго.

Я был прав. К тому же он наверстал упущенное время.

Вечер я провел в штабе У нас там была библиотека — особенная библиотека На следующий же день после катастрофы двое-трое наших людей специалистов в своем деле — незаметно проникли в библиотеки кафедр физики и химии в университете, нашли и пересняли все статьи, когда-либо опубликованные Тайвудом в научных журналах-. Больше они не тронули ничего

Другие наши люди проверили подшивки журналов и каталоги книг. Кончилось все тем, что в одной из комнат штаба скопилась полная тайвудиана. Не то чтобы этим преследовалась какая-то конкретная цель — скорее это говорит о том, с какой тщательностью велось расследование.

И я продрал эту библиотеку насквозь. Не научные статьи — я уже выяснил, что не найду там ничего интересного. Но двадцать лет назад Тайвуд написал для какого-то журнала серию статей: Их я прочел. И все его личные бумаги, какие нам удалось найти, — тоже.

А потом я сидел и думал И боялся.

Спать я пошел в четыре часа утра. Мне снились кошмары.

Но все равно у Босса в кабинете я был в девять утра, как часы.

Босс — крупный мужчина. Седые волосы он привык зачесывать назад. Не курит, но на столе держит коробку сигар, и, заполняя паузы в беседе, он берет одну, разминает, нюхает, хватает зубами и очень осторожно закуривает. К этому времени он или придумывает, что сказать, или обнаруживает, что говорить ничего не надо. Тогда он откладывает сигару, и она выгорает до конца.

Коробку он изводит недели за три, и на Рождество в половине подарков оказываются сигары.

Сейчас он, впрочем, за сигарой не тянулся. Он только сжал кулаки и глянул на меня из-под нахмуренных бровей:

— Какие результаты?

Я рассказал ему Медленно, потому что принять всерьез. микротемпоральный перенос нелегко, особенно если назвать его путешествием во времени, как это сделал я. Вслух Босс усомнился в моей нормальности только один раз, и это лишний раз подчеркивает серьезность положения.

Я закончил, и мы воззрились друг на друга.

— Ты думаешь, что он попытался послать что-то в прошлое, — спросил Босс, — что-то весом в один-два фунта, — и выпотрошил всю электростанцию?

— Сходится, — ответил я.

Мы помолчали. Босс думал, а я старался ему не мешать, чтобы он, даст Бог, пришел к тому же выводу, что и я, чтобы мне не пришлось ему говорить…

Потому что мне очень не хотелось ему говорить…

Потому что идея была совершенно безумная, И очень страшная.

Так что я молчал, Босс думал, и по временам его мысли выныривали на поверхность.

— Предположим, что этот-аспирант, Хоув, сказал правду, — проговорил Босс через несколько минут, — а тебе стойло бы проверить его лабораторные журналы — надеюсь, ты об этом не позабыл…"

— Мы перекрыли все крыло на этом этаже, сэр. Журналы у Эдварда.

— Ладно. Предполагая, что он сказал правду, — почему Тайвуд перескочил от долей миллиграмма к фунту? — Босс жестко глянул на меня. — Ты сосредоточился на путешествиях во времени. Тебе этот вопрос кажется критическим, а случай с электростанцией — он и есть случай.

— Да, сэр, — мрачно подтвердил я. — Именно так.

— Тебе не приходило в голову, что ты можешь ошибаться? Что все обстоит совершенно иначе?

— Не понял?

— Тогда слушай. Ты, говоришь, читал статьи Тайвуда? Ладно. Он был из тех ученых, что после второй мировой боролись против ядерного оружия, за мировое государство — слышал об этом, да?

Я кивнул.

— У него был комплекс вины, — бодро продолжал Босс. — Он помогал создавать бомбу и не спал ночами оттого, что натворил. Этот страх грыз его годами. Пусть даже в третьей мировой атомные бомбы не падали — представь себе, что значил для него каждый день неопределенности. Представь себе, какой ужас мучил его, пока другие принимали решения, до самого Компромисса 65-го года?

Во время прошлой войны мы провели полный психиатрический анализ Тайвуда и ещё нескольких ему подобных. Знал об этом?

— Нет, сэр.

— Анализ был сделан, но после шестьдесят пятого мы его забросили — был установлен международный контроль над ядерной энергетикой, уничтожены запасы ядерного оружия и налажены связи между учеными разных стран; большая часть этических конфликтов ученых сама собой разрешилась.

Но результаты анализа настораживали. В 1964 году Тайвуд испытывал к ядерной энергии глубокую подсознательную ненависть. Он начал делать ошибки, и ошибки серьезные. В конце концов мы вынуждены были вообще отстранить его от разработок, вместе с несколькими товарищами, несмотря на отчаянное положение. Мы тогда только что потеряли Индию помнишь?

Я помнил. Я в тот год как раз был в Индии. Но я не понимал, к чему Босс клонит.

— Так вот, — продолжал он, — что, если остатки этой ненависти дожили в сознании Тайвуда до наших дней? Как ты не видишь — путешествие во времени палка о двух концах? Зачем швырять в прошлое фунтовый образец? Чтобы доказать свое открытие? Он его уже доказал с помощью доли миллиграмма. Этого уже хватит на Нобелевскую премию.

Долей миллиграмма он не мог добиться только одного — он не мог выпотрошить электростанцию. Значит, этого он и добивался. Он нашел способ поглощать невообразимое количество энергии. Отправив в прошлое восемьдесят фунтов грязи, он мог уничтожить весь плутоний в мире. И надолго избавиться от ядерной энергии.

Меня его тирада не впечатлила совершенно. Я постарался не выдать этого.

— Вы думаете, что ему удалось бы совершить подобный трюк второй раз? спросил я.

— Моя теория основывается на предположении, что Тайвуд был не совсем нормален. Мало ли что придет в голову безумцу? Кроме того, за ним могут стоять другие — менее образованные и более умные — те, кто готов продолжить дело Тайвуда.