Гарри Гаррисон - Крыса из нержавеющей стали. Кн. 1

— Граф Дибстол, к вам посетители.

Тюремщик открыл внутреннюю решетку.

— Пусть убираются к черту! На этой гнусной планете нет ни одного человека, которого я хотел бы видеть.

Не обращая внимания на мою реплику, он ввел начальника тюрьмы и двух суровых типов в черном. Я демонстративно не замечал их. Они молча дождались ухода охраны, затем один открыл принесенную папку и кончиками пальцев достал лист бумаги.

— Я не стану писать прощальную записку самоубийцы, можете убить меня во сне, — крикнул им я.

Я начал ломать комедию. Черный внимательно поглядел на меня, не меняя выражения лица.

— Это несправедливо, — спокойно проговорил он. — Я Королевский прокурор и никогда не допущу подобных действий.

Остальные кивнули одновременно. Эффект был столь заразителен, что я тоже чуть было не кивнул.

— Я не совершу добровольно самоубийства. Это мое последнее слово по этому вопросу.

Королевского прокурора нелегко было смутить. Он откашлялся, пошелестел бумагой и начал:

— Есть несколько криминальных действий, которые могут быть вменены вам в вину, молодой человек.

Он выглядел очень мрачно. Я невозмутимо зевнул.

— Надеюсь, что этого не произойдет, — продолжал он, — так как это лишь осложнит дело. Сам король этого не хочет. Он настоятельно рекомендовал мне закончить дело как можно скорее и восстановить мир между всеми. Я здесь для того, чтобы привести его желание в исполнение. Подпишите это извинение, и вас немедленно отвезут на борт отлетающего ночью космолета. Дело будет закончено.

— Пытаетесь избавиться от меня, чтобы скрыть ваши пьяные драки во дворце?

Я усмехнулся. Лицо прокурора налилось краской. Если они выпроводят меня с планеты — все пропало.

— Вы оскорбляете меня, сэр! Не забывайте, вы сами не без греха в этом деле. Я от души советую вам подписать извинение и принять снисходительность короля.

Он протянул мне бумагу, но я разорвал ее на куски.

— Извиняться? Никогда! Я защищал свою честь от ваших пьяных мужланов и жуликов дворян, самых бессовестных воров, укравших справедливо принадлежавшие нашему роду права.

Все вышли. Из них только начальник тюрьмы был близок мне по возрасту, поэтому именно ему я и показал дорогу носком ботинка в соответствующее место. Все шло, как и положено. Дверь с шумом захлопнулась перед мятежным сыном земли Фрейбурской. Я сделал все, чтобы привлечь внимание Ангелины. Если этого не произойдет, я рискую провести остаток дней в этих мрачных стенах. Ожидание всегда плохо сказывалось на моих нервах. Я — мыслитель только в спокойное время, а в остальное — человек действия. Одно дело — разработать план и смело приступить к его выполнению, совсем другое — сидеть в грязной тюремной камере и думать, нет ли слабых мест в логической цепи разработанного плана… Выберусь ли я из этого каменного мешка? Скорее всего, сделать это нетрудно, но лучше оставить как последнее средство. Там, снаружи, я вынужден буду скрываться, и у Ангелины не будет шансов установить со мной связь. От переживаний я сгрыз все ногти. Следующий шаг за Ангелиной. Мне остается ждать и надеяться, что она не задержится с правильным решением после анализа моих действий. Через неделю я начал сходить с ума. Королевский прокурор не приходил, никаких разговоров о суде или приговоре не было. Я подкинул им раздражающую проблему, и теперь они чесали головы, не зная, что делать. Выбраться из этой захолустной тюрьмы само по себе не сложно, но я ждал сообщения от своей беспощадной любви. Я рассматривал возможности, какие она могла бы использовать. Может, какое-то давление на Двор, чтобы меня освободили? Или тайно прислать напильник и записку, чтобы я выбирался своими силами? Вторая возможность казалась мне более вероятной, и каждый раз, получая хлеб, я разламывал его, ища что-то внутри. Ничего не было. На восьмой день Ангелина откликнулась в наиболее свойственной ей прямолинейной манере. Ночью меня разбудило что-то непривычное. Шорохов не было слышно. Я приник к дверной щели и увидел свет в конце коридора. Ночной охранник лежал на полу, а плотная фигура в черном и в маске стояла над ним с дубинкой. Подошел другой незнакомец, одетый так же, и они потащили охранника к моей камере. Один порылся в кармане и достал кусок красной ткани и вложил ее в безвольные пальцы охранника. Когда они подошли к двери, я отскочил и бесшумно скользнул в постель. Ключ заскрипел. Зажегся свет. Я сел, изображая только что проснувшегося.

— Кто тут? Что вам надо?

— Быстро вставайте и одевайтесь, Дибстол. Мы выведем вас отсюда.

Это был первый головорез, которого я видел. Дубинка еще свисала с его руки. Я отвалил челюсть и пополз по кровати, прижимаясь к стене.

— Убийцы! Так вот что задумал король Вилли — затянуть петлю на моей шее и сказать потом, что я повесился сам! Давайте, но не думайте, что это будет легко!

— Идиот! — прошипел мужчина. — Заткнитесь! Мы здесь, чтобы спасти вас. Мы друзья.

Еще двое, одетые таким же образом, появились за ним. В коридоре мелькнул четвертый.

— Хороши друзья! Убийцы, вот вы кто! Вы дорого заплатите за это преступление!

Четвертый из коридора прошептал что-то, и остальные подошли ко мне. Мне хотелось получше рассмотреть главаря. Это был маленький мужчина — если он был мужчиной. Одежда на нем свободно висела, на голову была натянута маска из чулка.

Ангелина была примерно такого роста. Рассмотреть подробности я не успел. Бандиты набросились на меня. Я ударил одного ногой в живот и отскочил, но все преимущества были у них. Без обуви и оружия у меня не было никаких шансов, а они не боялись пользоваться дубинкой. Я еле сдержал победную улыбку, когда они усмиряли меня.

Все еще сопротивляясь, я позволил им тащить меня туда, где я мечтал оказаться.

Удар по голове меня всего лишь ослабил, но когда у меня под носом сломали капсулу со снотворным, я отключился.

Так что у меня не было ни малейшего представления, далеко ли мы уехали и где находимся. Наверное, мне сделали антинаркотический укол: первое, что я увидел, был тощий тип со шприцем. Он наклонился, но я отодвинулся.

— Собираетесь мучить меня, прежде чем убить, свиньи! — сказал я, вспомнив свою роль.

— Не волнуйтесь, — произнес кто-то сзади, — вы среди друзей, которые разделяют ваше возмущение существующим режимом.

Голос был не Ангелины. Это оказался дородный человек с неприятным выражением лица.

Врач вышел, оставив нас одних, и я понял, что план начал действовать. Маленькие глазки, тяжелая челюсть, надменный взгляд…. я узнал в нем одного из представителей фрейбурского дворянства. Глядя в его уродливое лицо, я копался в своей бездонной памяти.