Мария Галина - Волчья звезда

Ознакомительный фрагмент

— Предрассудки изживать трудно, я понимаю, — сказал он. Похоже, теперь и он полагал, что говорит со слабоумной, — но пройдет время и ты поймешь, что они такие же люди, как и вы. Ничем не хуже вас.

— Как же!

— И они охотно согласились сотрудничать. Они заинтересовались, понимаешь?

— А вы им и поверили! Вот когда вам перережут горло, что вы тогда скажете?

Ничего он тогда уже не скажет, понятное дело, дурак такой.

Мне хотелось плакать.

— Вы что думаете, он вам назвал свое имя? Как бы не так! Он взял чье-то чужое! Украл у кого-то из наших!

Он пожал плечами.

— Не понимаю, какая разница? Что это значит — украл имя? Может, он просто позаимствовал его у какого-то уважаемого человека. Каждый волен называться, как ему хочется.

— Не скажите. Вот, например, мое имя всегда при мне. И ни у кого я его не воровала. Другое дело, когда я войду в возраст, мне дадут еще одно, тайное — его никто не будет знать.

«Только муж и дети знают второе, тайное имя женщины, — подумала я, — но, похоже, у меня никогда не будет ни мужа, ни детей».

— Никогда не думал, — сказал он, — что кочевники проявят гораздо больше терпимости и понимания, чем ты и твои сородичи.

И вышел. То ли он на меня и вправду разозлился, то ли для вида, чтобы я почувствовала себя виноватой — у них не поймешь.

А вечером я сказала Хранителю:

— Нельзя сделать так, чтобы я больше туда не ездила?

— А что стряслось? — недовольно спросил Хранитель.

С тех пор, как я собрала тот Предмет, я замечала, как он на меня смотрит — с надеждой и ожиданием, словно я могу сотворить еще какое-нибудь потрясающее чудо.

— Они учат этих кочевых, — сказала я. Он задумался.

— Учат? Я-то все гадал, зачем это им рабы понадобились? Лодка их сама собой движется, да и все остальное, наверное, в том же роде.

— Это добром не кончится.

Он пожевал губами.

— Может быть… может быть…

— Толкуют что-то про бессмысленные смертоубийства… Что мы теперь с кочевыми вроде как подружимся… У них, похоже, с головой не в порядке, у этих Звездных Людей.

— Это не так, — возразил старик. — Знаешь, они совсем как в старых Записях. Я читал о таких. Полагаю, они действительно хотят как лучше. Хотят переменить мироустройство.

— Зачем?

— Может, надеются, что вновь вернется Золотой Век.

— А он вообще был? Этот Золотой Век?

— Думаю, там были свои сложности. Иначе с чего бы вдруг у них были Предметы для убийства.

— Так можно, я завтра не поеду?

— Поедешь, — сказал он. — Если они и впрямь научат кочевых чему-то, чего не будем знать мы… Нет, этого нельзя допустить. И знаешь, что еще…

— Да?

— Никому больше не говори о том, что они делают с этими пленными.

Я поняла, что он тоже испугался. Не меньше меня, а то и больше.

— Говори, видела, как они там крутят мельничный жернов или воду таскают. Что-то в этом роде. А то старейшины и впрямь решат, что тебе нечего там делать.

Я вздохнула.

— Ладно, — сказала я, — я поняла. Поеду.

Разумеется, никакую воду эти кочевые не таскали; уж не знаю, чем там они целый день занимались — я-то училась делать Записи. Об этом я даже Скарабею говорить не стала — как бы он тоже не решил, что я порченная или что-то в этом роде. Я подумала, что, может, расскажу ему потом, когда научусь как следует; может, он все-таки поймет, что никаких особых хитростей тут нет, — и впрямь, похоже, Запись не меняется, если ее переписать правильно. Поначалу переписывать значки было страшно — даже руку сводило, и я все ожидала небесного грома или чего-то в этом роде, но, видимо, у Звездных Людей действительно была своя магия — и со временем я осмелела. Диана была мной вроде довольна — а что значки у меня получаются такие кривые, так это, говорила она, дело привычки. У нее-то, когда она бралась за дело, значки выходили ровные, совсем как настоящие. Другое дело, что Записи мне доставались все больше какие-то бесполезные — какая-то долгая история про каких-то вроде кочевых, только из морского народа, которые осаждали каких-то оседлых чуть не двадцать лет — и какое становище выдержит так долго? Кажется, там все дело было в том, что эти оседлые увели какую-то бабу, не заплатив калым, но на кой им через двадцать лет потребовалась эта баба, спрашивается? Она же уже ни на что не годилась! А когда я спросила Диану, кому нужны Записи про каких-то сумасшедших, та только рассмеялась и сказала, что это, мол, «художественное преувеличение». Я так понимаю, Тот-Кто-Рассказывал Тому-Кто-Записывает просто приврал для красоты; стыд да и только.

Так вот, я, значит, сидела и переписывала эту нудную Запись — Диана отметила мне кусок от и до, а сама куда-то вышла, и тут вошел этот Барсук со своим краденным именем. Мне стало страшно — он сам открыл вход, как будто так и надо. Я на всякий случай спряталась за стол с экраном — тут же ничего не было, никакого оружия, даже простого ножа!

Он окинул меня презрительным взглядом — я-то тряслась и думала, не позвать ли мне на помощь (иногда Звездные Люди как-то слышат на расстоянии), но он больше не двинулся с места, и сказал:

— Так значит, это они тебя тут прячут! Ты тоже выкуплена?

Я ответила:

— Не твое дело!

— Не бойся, — продолжал он, — я тебя не трону. Просто хотел спросить — кто они такие?

— Новое племя.

— Откуда они пришли?

— С неба.

Он покачал головой.

— Так не бывает.

— Я сама видела.

— И сколько же их здесь? Я сказала:

— Не знаю. Похоже, много, раз они возвели свое становище так быстро. Он опять усмехнулся.

— Это ничего не значит. Они все делают быстро. Вернее, эти их штуки, машины. В этом-то вся их сила — в машинах. Машины все за них делают — качают воду, возят, кормят. Без них они все равно, что голые. Все равно, что улитка без панциря; наступи ногой — и все. Так сколько же их здесь? Где они проводят ночь?

— Вы тут ходите свободно. Не я. Тебе лучше знать.

— Нас держат раздельно. И запирают на ночь. И далеко не все двери тут открываются так просто.

Он вновь окинул меня холодным взглядом.

— Так значит, ты приходишь сюда по своей воле? Ваше становище с ними побраталось, да? Хорошеньких же побратимов вы себе нашли — ведь это же нелюди! Впрочем, чего ждать от оседлых?

— По крайней мере мы не бьем в спину…

Он сказал:

— Передай вашим, что они будут плакать кровавыми слезами.

Может, он и впрямь не собирался убивать меня сейчас, но мне было просто ужас как страшно. Тут дверь вновь отворилась и вошел Улисс. Кочевой тут же смолк и уставился в пол, а Улисс оглядел нас с этим своим дурацким доброжелательным видом.