Дмитрий Романов - Нф-100: Великое переселение

- С нами был ещё человек, - без промедления начал Димитри, - где он?

Один из тра чуть наклонил голову, прикрыв глаза, и ответил тихо:

- Очень жаль. Теперь ваша женщина в плен.

- Какой ещё плен? - вскипел Клим, - Что тут происходит, топором вас в рот!

- Плен у хорон-за..., - последнее слово человек в белой тунике произнёс почти шёпотом.

- У кого?

- Вам пройти за мы, - ответил он и указал на строения на конце платформы-корабля.

- Там храм. Там говорить. Здесь говорить опасно, - разъяснил его товарищ.

И вскоре трое в белом и пятеро людей с "Феба" поднимались по каменной лестнице к чему-то, похожему на сферический зиккурат с тремя маяками на крыше, один из которых освещал им путь движущимся лучом.

Когда ворота зиккурата растворились, они оказались в маленьком зале с зеркальными стенами. Здесь тумана или дыма было ещё больше, чем снаружи. Но вскоре он расчистился и запахло озоном, как после грозы на родной Земле. Все пятеро вновь почувствовали внутри своих тел какие-то вращения и накатившую волну эйфории. Но на этот раз рассудок, наученный опытом и вооружённый памятью, взял своё.

- Что это за чувство? - спросил Димитри настороженно, хотя его голос чуть не срывался на расслабленное мычание.

- О чём господин? - удивился тра.

- Кажется, его называли... "Шук"? - заметил доктор Мазерс.

- О, - атра покачал головой, - это вот.

И он указал себе на шею, где всё так же смиренно грелась красная змея. Димитри нахмурился, но тра объяснил, как мог, что рассказать про это невозможно ввиду пропасти в их миропонимании.

- Вы -- суара, - говорил он, - Вам яснее живот, сердце, печень. Мы -- атра. Нам не понятно это. Нам понятно это.

И он снова погладил змейку. Димитри показалось, что по её посверкивающей чешуе прокатилась волна рубинового блеска. Хотя, возможно, всё это было из-за "шук".

Открылись вторые ворота -- из маленького зеркального зала в большое помещение. Они оказались внутри сферы, по стенам которой проходил ряд факелов белого пламени, а потолка видно не было, но с него свисали лианы, в которых что-то пульсировало и вилось. Идти было непривычно -- пол оказался не плоским, а как бы вдавленным в плоскость платформы, вторя контурам сферы зиккурата. И они спустились вниз, где вокруг высокого нефритового шпиля располагались ковры с расшитыми подушками на них. Здесь же сидели ещё несколько атра в белом. Отличить одного от другого на лицо никто бы не смог, но такой эффект проявляется часто при встрече с группами людей другой расы.

- Просим вас, садитесь. Вы наши гости и наша надежда. Мы должны говорить вам, - поклонился атра.

Экипаж в нерешительности переглядывался. Всё сейчас казалось неестественным, и внутренняя эйфория совершенно не подкреплялась рациональными доводами из внешнего мира, ставшего средоточием неясности и источником подозрений.

- Вы опасаться. Это понимаем, - как можно мягче заговорил атра, - Но сейчас мы на корабле, мы улетать отсюда, от опасность. Мы успели подобрать вас, когда вы идти по мосту. Наши смелые провожать вас. Но они теперь уйти в новое рождение. Они биться с хорон-за и счастливый умирать.

Дальше разговор шёл на подушках под плеск дальнего фонтана и шорох тканей - вокруг ходили такие же высокие и статные женщины в золотистых одеяниях и подносили напиток, по вкусу и консистенции похожий на молоко, только тёмного цвета.

- Наши женщины, - стал объяснять атра, - носят золотое. Мы -- белое. Женщина ближе к Лу-лу, которые светить ночь. Мы -- к светилу дня. Одежда противоположна. Так показывать единство разного в существе. Хорон-за напротив, женщину считают слугой, ничего не позволять, держат за стеной.

Гости и хозяева пили и какое-то время молча рассматривали друг друга.

- Что за хорон-за? - наконец спросил Димитри, чувствуя на себе ответственность не только за их пребывание тут, но в больше степени за пропажу Лиры.

- Очень трудно говорить ясно. Нам нужно прилететь до места. Там мы показывать вам ход звёзд.

- Ход звёзд? - переспросил Димитри, - Как это?

- Вы называть это "история", "время". Мы не понимать как вы связь эти два. У нас кха-оло! - и он показал на эмблему колеса с восемью загнутыми спицами, - У нас крутиться. И повторяться.

- А у кого, у вас, простите? - робко вмешался в их разговор доктор Мазерс.

- У нас, атра, - он указал на себя и обвёл взглядом окружающих его людей в белых тогах и женщин, и продолжил, - и у них -- тра. Кто наверху, кто синие, зелёные, забыть цвет... Не помнить. Я редко говорить этот язык, прошу меня прощать.

- Но откуда вы вообще знаете его? Статимент, конечно, уже несколько сот лет рассекречен, но ведь его область применения не выходит за пределы коллоний. А вы ведь никакая не колония? - удивился доктор.

- Мы не знать, где место колония. Но мы знать, что вы -- изначальные отцы.

Клим, до того всё тихо прихлёбывавший напиток и поглядывающий на женщин в развевающихся тогах, рассмеялся и мотнул головой.

- Ну скажут тоже...

- Господин смеяться, - улыбнулся в ответ атра, - но атра говорить истину.

- Почему же мы -- отцы? Да ещё и изначальные?

- Так показать нам знамения. Так мы учить наши детей, и нас так учить, когда мы -- дети. Кха-оло вращаться, небо вращаться. Вокруг Трама вращаться два Лу-лу. Много поворотв, никто не знать сколько. Но сейчас мы их видеть. Всё это, мир видеть. Раньше нет атра, и Трама пустая, как камень. Потом с небес пришли отцы.

Он замолчал и глаза его загадочно искрились. Боро Кад Ум, до того сосредоточенный на испитии напитка и подавлении в своём чётко отстроенном организме пагубного чувства беспричинного удовольствия, вдруг поглядел на тра, а затем на Димитри.

- Боро говорил, что брат "Феба" был здесь? - спросил он.

- Да, говорил, - ответеил Димитри.

- Боро видеть, что братья перед нами, и брат "Феба" принёс их.

- Да! - подскочил доктор Мазерс, - Господин астрогатор, я ведь то же самое говорил там, когда мы рассматривали картины на солях. С этими чудесными карликами. Всё так.

- Да что вы имеете в виду, доктор? Не ходите вокруг да около, я чувствую себя студентов на экзамене перед космиссией профессоров.

- А кто вам сказал, что мы что-то знаем? Уж не больше вашего, по крайней мере. Но неужели вы не чувствуете, что разгадка близко? Неужели нет ощущения, что перед нами лишь тонкая плацента тайны -- тронь её, и она провалится, а за ней прямая логическая нить, и...

И доктор вновь не успел договорить, повалившись на спину. Все повалились, всё затряслось, чашки задребезжали о блюдца и горячий напиток брызнул крупными струями из чайников. Сфера зиккурата загудела каменной утробой, затрещали трещины по стенам. Вскоре, однако, всё смолкло, гул и далёкий скрежет прекратились. Но появилось новое ощущение -- совершенного покоя, пугающее своей контрастностью. До этого всё находилось в незримом движении, как движутся вместе с космолётом тела астронавтов. Теперь их каменный корабль стоял на месте.