Елизавета Абаринова-Кожухова - Золотая стрела

— O, Анна Сергеевна, вы приехали! — Воевода церемонно поклонился и в порыве чувств даже поцеловал даме ручку. — A мы вас так ждали… Барон Альберт готов побеседовать с вами хоть сей миг.

— Ну что ж, побеседуем, — процедила Анна Сергеевна, и Селифан повел гостью в сторону мрачного серого здания, где на втором этаже располагался кабинет князя Григория, ныне занимаемый бароном Альбертом.

Кучер щелкнул кнутом, и лошадки зацокали в сторону каретного амбара. И никто даже не заметил, как из кареты выскочило какое-то маленькое существо.

— Эх-ма, совсем растрясло в дороге, — бормотал необычный пассажир, быстро семеня по каменной площадке перед Приказом, — то ли дело у бабки на печке… — И с этими словами он юркнул под крыльцо.

В это время Анна Сергеевна и Селифан неспеша шли по территории кремля.

— A я ведь, как вы понимаете, не просто так сюда приехала, — говорила госпожа Глухарева, — а со вполне определенными целями.

— Догадываюсь, — вздохнул воевода. — Поверьте, Анна Сергеевна, я целиком на вашей стороне, но от меня мало что зависит.

— Так делайте же что-нибудь! — повысила голос Глухарева. — A то заварили всю эту кашу, и в сторону, а Виктора оставили на произвол судьбы. Или, вернее, на произвол этих мерзавцев Беовульфа и боярина Василия. Тогда уж не стоило и начинать!

— Да я уж говорил барону, — безнадежно пожал плечами Селифан, — а он словно и не слышит.

— Не слышит, говорите? — прошипела Анна Сергеевна. — Ну так я сама с ним поговорю. Уж меня-то он услышит!

— Ну, только вы не очень-то усердствуйте, — охладил Селифан пыл дорогой гостьи. И, остановившись под облетевшей осиной, надолго задумался. Глухарева ждала, брезгливо поглядывая на охранников, которые торчали чуть не на каждом шагу. — Кажется, я догадался, как можно воздействовать на Альберта, — наконец заговорил воевода. — Только вы, Анна Сергеевна, ни во что не вмешивайтесь.

— Попытаюсь, — выдавила из себя Анна Сергеевна. И так резво двинулась вперед, что воевода едва за нею поспевал.

— Погодите, — бормотал он, — я уж не мальчик. Пятьсот годков без малого, как-никак…

Барон Альберт при виде входящей в кабинет Анны Сергеевны был сама любезность:

— Ах, дорогая моя, как я рад вас видеть! Хорошо ли доехали?

— Премерзко, — бросила Анна Сергеевна. — И я вообще предпочла бы сюда не ездить!

— Ну что вы, Анна Сергеевна, — расплылся в радостной улыбочке Альберт, ведь вы же знаете, как мы вам завсегда рады! Вы для всех наших начинаний как соль, необходимая в любом кушанье.

Благосклонно выслушав сей сомнительный комплимент, Глухарева хотела уже приступить к делу, но ее опередил Селифан:

— Видишь ли, Альберт, положение в Мухоморье тревожит не только Анну Сергеевну, но и лично меня. Я уверен, что и ты всполошился бы, если бы узнал истинное положение вещей!

— Я прекрасно знаю истинное положение вещей, — холодно ответил барон. Мой тайный приказ работает без сбоев. И поверь мне, Селифан, когда возникнет надобность, я приму все надлежащие меры.

Анна Сергеевна уже раскрыла было свой симпатичный ротик, чтобы высказать все, что она думает о надлежащих мерах, но Селифан поспешно заговорил сам:

— Насчет тайного приказа, ты извини, конечно, барон, но и он порою дает сбои. Это ведь именно он допустил гибель, — Селифан непритворно вздохнул, — нашего дорогого князя Григория. A ведомо ли твоему тайному приказу, о чем мне намедни рассказывал купец Авелат?

— Неведомо, — буркнул Альберт.

— Авелат как раз прибыл из Новой Ютландии, где проездом гостил у нашего злейшего врага Беовульфа. И передал мне дословно то, что говорил ему за чаркой вина этот изверг.

— Ну и что же? — без особого интереса спросил барон. — Впрочем, догадываюсь…

— Он говорил, что после гибели князя Григория все эти вурдалаки, Альберт и его семиупырщина, дрожат, как осиновый лист, и с содроганием своих мелких душонок ждут, когда доблестный рыцарь Беовульф со своими друзьями нагрянет в Белую Пущу и собственноручно изрубит их в капусту.

Все это было истинная правда, и Альберт мог бы при случае удостовериться у самого Авелата, что такой разговор действительно имел место. A Селифан передавал его барону в подробностях по той причине, что зная Альберта многие годы, ведал и некоторые струнки его души, на которых при случае можно было бы сыграть.

— Ну, Беовульф — известный суеслов, — пробормотал Альберт. Он был изрядно уязвлен, однако виду старался не подавать. A Селифан ковал железо, пока горячо:

— Беовульф-то суеслов, а мы сами что? Меня тут все спрашивают — когда, мол, вы свершите отмщение за нашего князя Григория? Ну ладно, Чумичка далеко, боярин Василий находится под покровительством царя Дормидонта, но Беовульф-то и Грендель — кто нам мешает схватить их и предать грозному, но справедливому суду?

Альберт молчал — возразить было нечего. Анна Сергеевна с нескрываемым любопытством наблюдала за «наездами» воеводы.

— Всему свое время, — выдавил наконец из себя барон.

— A еще говорят, — понизив голос, продолжал Cелифан, — что ты нарочно впустил князеубийц в кремль, дабы самому сесть на место Григория…

— Кто говорит? — как ошпаренный, вскочил из-за стола Альберт.

— A на что твой хваленый тайный приказ? — насмешливо переспросил воевода. — Все кому не лень говорят, а ты последний узнаешь. Так что единственный способ унять все эти кривотолки — послать в Мухоморье отборную дружину, дабы укрепить власть нашего поставленника Виктора, а злодея Беовульфа вкупе с Гренделем, заковав в железо, доставить сюда на справедливый народный суд!

— Я должен подумать, — ответил Альберт. — Такие дела с наскока не решить.

Анна Сергеевна вновь открыла рот, чтобы вмешаться, и вновь ее остановил воевода.

— A еще, — заговорил он, понизив голос до интимного полушепота, — нынче ночью я вновь видел князя Григория… — Это означало, что Селифан решил затронуть другую, не менее трепетную струнку бароновой сущности. — И он сказал мне: «Что ж вы не выполняете усех моих заветов? Даже мой замысел у Мухоморье до конца довести не можете!»

Это заявление Альберту проверить было бы сложнее, но он и сам видел по ночам подобные сны, хотя являвшийся ему князь Григорий пока что ценных указаний по части руководства государством не давал.

— Ну ладно, вижу, все-таки придется послать в Новую Ютландию нашу дружину, — вздохнул барон, — хотя я предпочел бы обойтись наемниками.

— Ну так завтра же с утра и выступим, — обрадовался воевода. — Если ты не против, то я сам поведу войска в наступление!