Роберт Хайнлайн - Миры Роберта Хайнлайна. Книга 7

Джим заколебался. Он чуял, что здесь западня, но не знал какая.

— Ну и что же?

— Говорили вы это или нет? Отвечайте.

— Ну, говорил.

Хоу подался вперед.

— Тогда на каком основании вы требуете от меня вернуть вам это существо? У вас на него нет никаких прав.

— Но… — Джим не находил слов. Его запутали, обошли хитрыми речами, он не знал, как ответить. — Разве так можно? — выпалил он. — Вам он тоже не принадлежит. Вы не имеете права держать его под замком.

Хоу медленно соединил кончики пальцев.

— Этот вопрос требует рассмотрения. Хотя вы и отказались от своих прав на это существо, оно тем не менее может являться собственностью. В таком случае, поскольку оно было обнаружено на территории школы, я могу оформить его как школьное имущество — лабораторный экземпляр.

— Но нельзя же так! Это нечестно! Если он кому-нибудь принадлежит, то он мой. Вы не имеете права…

— Молчать! — Джим умолк, и Хоу продолжал уже спокойнее: — Не указывайте мне, что я вправе делать, а что нет. Вы забываете, что по отношению к вам я нахожусь in loco parentis[5]. Все ваши права представляю я, как если бы был вашим отцом. Что касается судьбы марсианского существа, я рассмотрю этот вопрос… сегодня я как раз собираюсь к генеральному резиденту. В свое время вам сообщат о результате.

Латинская фраза сбила Джима с толку, как и было задумано, но он ухватился за другие слова Хоу:

— Вот я и расскажу все своему отцу. Вам это так не пройдет.

— Угрозы? — скорбно улыбнулся Хоу. — Не трудитесь просить у меня ключ от телефонной будки, нечего школьнику звонить родителям каждый раз, когда я велю ему вытереть нос. Продиктуйте отцу письмо и представьте мне на прослушивание, прежде чем отправить. — Он встал. — Это все. Можете идти.

Фрэнк ждал Джима.

— Крови не видать, — объявил он при виде друга. — Ну как дела?

— Ах он, такой-сякой!

— Плохо, значит?

— Фрэнк, он не отдает Виллиса.

— Хочет, чтобы ты отправил его домой? Но ты ведь к этому приготовился.

— Не в том дело. Он его вообще не отдает. Наплел мне с три короба, но суть в том, что он его забрал и теперь не отдаст. — У Джима был такой вид, будто он вот-вот разревется. — Бедненький Виллис, ты же знаешь, как он всего боится. Фрэнк, что делать?

— Не понимаю, — медленно ответил Фрэнк. — Как же он может забрать Виллиса себе? Виллис твой.

— Говорю тебе, он нагородил с три короба, но смысл такой. Как мне отобрать Виллиса? Фрэнк, я обязательно должен его отобрать.

Фрэнк не ответил. Расстроенный Джим посмотрел вокруг и в первый раз обратил внимание на комнату.

— Что тут было? — спросил он. — Что за погром?

— A-а. Я не успел тебе сказать. Пока тебя не было, приспешники Хоу произвели у нас обыск.

— Да ну?

— Пистолеты искали. Я прикинулся дурачком.

— Обыск, значит? — Джим принял какое-то решение. — Пойду к Смайту. — И направился к двери.

— Эй, погоди, зачем тебе Смитти?

Джим оглянулся с постаревшим лицом.

— Возьму пистолет и пойду отбирать Виллиса.

— Джим! Ты рехнулся!

Джим, не отвечая, шел дальше.

Фрэнк подставил ему ногу, повалил и, уложив на обе лопатки, завернул ему правую руку за спину.

— Полежи-ка, пока не успокоишься.

— Пусти.

— У тебя в голове есть что-нибудь? Ладно, — продолжал Фрэнк, не получив ответа, — я могу так сидеть хоть до скончания века. Дай мне знать, когда уймешься. — Джим начал вырываться, но Фрэнк скрутил ему руку так, что он взвыл и сдался. — Вот так-то лучше, — сказал Фрэнк. — Теперь слушай меня: ты славный парень, Джим, но с придурью. Ну возьмешь ты пистолет и напугаешь старика Хоу так, что он выплюнет Виллиса обратно, а дальше что? Знаешь, сколько Виллис пробудет у тебя? Ровно столько времени, сколько Хоу будет дозваниваться до полиции. Тебя посадят, а Виллиса снова отберут, и ты его больше не увидишь, не говоря уж о том, сколько горя и хлопот это принесет твоим родителям.

Последовало продолжительное молчание. Наконец Джим сказал:

— Ладно, пусти.

— Раздумал махать пистолетом?

— Само собой.

— Честное слово? Клятва получающего лицензию и все такое?

— Да, обещаю.

Фрэнк отпустил его и слез. Джим потер руку.

— Мог бы и полегче.

— Он еще жалуется, нет бы спасибо сказать. Бери тетрадку, мы опаздываем на химию.

— Я не пойду.

— Не дури, Джим. Нахватаешь кучу двоек да еще и вылетишь, и все только потому, что обозлился на директора.

— Не в том дело. Я ухожу, Фрэнк. Я в этой школе не останусь.

— Чего? Джим, не горячись. Я понимаю твое состояние, но ведь учиться можно или здесь, или нигде. Твоим не по карману посылать тебя учиться на Землю.

— Значит, нигде. Здесь я не останусь. Побуду еще, пока не удастся заполучить Виллиса, а потом уеду домой.

— Ну что ж… — почесал голову Фрэнк, — твоя проблема. Но знаешь, при всем при том на химию лучше пойти. Вреда от этого никакого, ты же не сейчас уходишь.

— Нет.

Фрэнк забеспокоился.

— Обещаешь сидеть здесь и ничего не выкидывать, пока я не вернусь?

— Чего ты волнуешься?

— Обещай, Джим, а то я тоже пропущу химию.

— Ладно, ладно! Иди уж.

Фрэнк убежал. Когда он вернулся, Джим лежал на койке.

— Спишь?

— Нет.

— Решил, что будешь делать?

— Нет.

— Хочешь чего-нибудь?

— Нет.

— Ты блестящий собеседник. — Фрэнк сел к столу.

— Извини.

Весь день от Хоу ничего не было слышно. Фрэнк все-таки уговорил Джима пойти завтра на занятия, чтобы не привлекать к себе внимания, раз он хочет забрать Виллиса.

Во вторник Хоу тоже не давал о себе знать. Ночью, часа через два после отбоя, Фрэнка разбудил какой-то шорох в комнате.

— Джим! — тихо окликнул он.

Гробовое молчание. Фрэнк потихоньку протянул руку и включил свет. Джим стоял у двери.

— Джим, — пожаловался Фрэнк, — что же ты не отвечаешь? Хочешь напугать меня до смерти?

— Извини.

— Что случилось? Почему ты встал?

— Неважно. Спи дальше.

Фрэнк вылез из койки.

— Ну уж нет! Ты опять зверем смотришь. Скажи папе все.

— Не хочу я тебя впутывать, — отмахнулся Джим. — Ложись давай.

— Уж не ты ли меня уложишь? Кончай дурить и говори. Что ты задумал?

Джим неохотно рассказал. Он считал, что директор держит Виллиса где-то у себя в кабинете, и решил взломать дверь и попытаться спасти друга.

— А ты ложись спать, — закончил он. — Если тебя спросят, ты ничего не знаешь, ты всю ночь спал.