Зов Пятиликого. Эхо грядущей бури - Андрей Емелин

в которых читалась борьба алчности и страха, благо купец вовремя воспользовался ситуацией.

– Благодарю Вас за понимание, пан Рохча, – проговорил он с едва уловимой иронией, а затем гаркнул возницам впереди каравана. – Трогайте! Пропускают.

Так мы и прибыли в Льхон.

За воротами город уже утопал в вечернем сумраке и редкие закатные лучи, пробивающиеся меж высоких крыш, висели в воздухе плотными, оранжевыми линиями, словно бы солнце цеплялось за фасады и брусчатку, пытаясь удержаться над поверхностью земли. Впрочем, над некоторыми зданиями крыш не было вовсе, отчего они, даже достигая высоты в пару-тройку этажей, казались ниже прочих. Вторя моим мыслям, Весло спросил:

– Дружище, а не знаешь, чего это некоторые дома как будто без крыш стоят? Не достроены что ли?

– Вроде того, – усмехнулся я, однако не вопросу, а неожиданно пришедшему от одной из своих личностей знанию. – Если нет крыши и части окон, дом считается недостроенным или не восстановленным, потому не облагается налогом. Дожди здесь идут не часто и довольно коротки, так что многие жители пользуются этой лазейкой.

– А чего же власти?

– Власти получают деньги от того, кто это покрывает.

– Так ведь наверно меньше, чем могли бы? Невыгодно.

– Отчего же. Для какого-нибудь высокородного, или просто хваткого человека, сумевшего пробиться наверх, весьма прибыльно. Потому как все оседает в его кармане.

– Безумие какое-то, – тряхнул он кудрявой головой. – Это ж не бандиты в темной подворотне, а большие люди и такое очевидное надувательство. Тут ведь все на виду!

– Ты не из Суурмарана, – вновь усмехнулся я. – Не пытайся в этом разобраться.

Вскоре мы добрались до торговых рядов, и я отправился к капитану за оплатой.

Цзахал предложил пойти с ним в обратный путь, после того как караван завершит дела в городе и даже жаловал один золотой на время постоя. Я честно отказался, попросив в качестве награды за помощь с магом снаряжение и меч, но капитан был непреклонен, желая работать по принципу «все или ничего».

Потому я попрощался с ним, имея при себе четыре золотых в дополнение к серебряной монете, вымазанную в крови рваную рубаху и такие же штаны. Лишь добротные сапоги остались напоминанием о совсем еще недавних днях, когда в моей голове не водилось посторонних.

Торговец в вычурном плаще обнаружился возле телеги с провизией. Не стесняясь банных выражений, он крепко отчитывал какого-то паренька за нерадивость, судя по чертам лица – сына или близкого родственника. Мне пришлось дождаться окончания наставлений, однако торговец, к моему сожалению, оставался не в духе. Едва заметив меня, он раздраженно бросил:

– Если ожидаешь награды за помощь у ворот – напрасно. Это и была твоя работа.

– Я не за этим. Хотел кое-что купить.

– Ну так ступай к лавкам! Или ждешь от меня благословения, черт тебя дери?

– Сколько стоит ребенок из невольников? Тот мальчишка лет тринадцати.

Если он и удивился, то вида в том не подал.

– Шесть золотых.

– Готов взять за четыре и облегчить с ним возню. В Льхоне Вам его все равно не продать, а кормить придется. Без него же в клетку можно посадить кого-нибудь еще.

– Шесть и не монетой меньше.

– Таких денег у меня при себе нет.

– Ну так займи. Мое какое дело?

– Мне проще плюнуть на эту затею, – сказал я нарочито небрежно.

– Если бы это было проще, ты не стал бы покупать его на последние, – усмехнулся купец. – Ступай к Цзахалу, он выдаст тебе заем.

Скрипнув зубами, я развернулся и отправился к капитану, однако не за тем, чтобы влезать в долги. Надо было подумать.

В голове снова разрасталась странная смесь спокойствия и азарта, словно я собрался мухлевать в карты, сидя за столом с опытным шулером. Игрок полагал, будто сможет легко обвести простака вокруг пальца, но это лишь придавало сил.

– Передумал? – без тени эмоций бросил Цзахал, сидя на скамье возле телеги.

Я обернулся и заметил, что хозяин каравана как бы невзначай посматривает в нашу сторону, благо за моей спиной разобрать происходящее будет непросто.

– Держи, – достав четыре золотых, я протянул их в зажатом кулаке капитану.

– Зачем это?

– Передашь деньги нанимателю. Он сам знает за что.

Цзахал взглянул на меня как на душевнобольного, цыкнул языком, но плату принял. Я же, понурив голову, двинулся к клеткам с невольниками. Рядом все так же дежурил Весло, а помимо него стоял седой мужчина в скромном сюртуке с брошью в виде голубой розы.

– Уважаемый, – негромко обратился я к торговцу. – Я приобрел раба. Доставайте того мальчишку. Деньги за него уже уплачены.

– Так и знал, что ты неспроста с ним болтал, – вмешался в разговор словоохотливый Весло.

– И на кой он Вам сдался? – уточнил мужчина, переводя взгляд с наемника на меня.

– А это лично Вам, – я протянул серебряную монету в кулаке, расставаясь с последними деньгами. – Если сделаете все быстро. Я спешу.

Мужчина хмыкнул и, посторонившись, взмахнул рукой.

Хозяин каравана, наблюдавший за нами, показал ему пальцами «шесть».

– Он этих денег не стоил, – покачал головой мужчина, – Но дело Ваше. На чье имя оформить купчую?

– Я тоже так решил. Рейтан Лазар.

Вскоре тяжелая дверь клетки лязгнула ржавыми петлями, и мальчишка спрыгнул на пыльную мостовую. Не дожидаясь, пока моя маленькая махинация раскроется, я схватил его за руку и поволок за собой.

– Мы спешим? – спросил он, с трудом переставляя затекшие ноги.

– Хер его знает. Это ведь ты у нас в курсе всего на свете, вот и скажи, надо ли нам рвать когти?

– Я не говорил, что в курсе всего. Мне известно только о тебе.

– И откуда, интересно?

Мы завернули в темный переулок, однако мальчишка показал в сторону хорошо освещенной масляными лампами улицы.

– Нам туда. Лучше отпусти меня и иди следом. Чем меньше при этом задашь вопросов, тем с меньшим количеством неразрешимых загадок столкнешься.

Я тяжело вздохнул, чувствуя, как усталость наваливается все сильнее и повиновался.

Так мы продолжили путь по вечернему Льхону, стремительно тонущему в ночной мгле. Гул из таверн растекался по окрестностям вместе с запахами спиртного, выделяясь редкими криками от потасовок, да заливистым смехом проституток. Фонари при этом горели через один, а то и через два, отчего приходилось непрерывно щуриться, чтобы не угодить в выбоину брусчатки или лошадиное дерьмо, которое, казалось, здесь не убирали никогда и, лишь благодаря ему, ямы встречались не так уж часто.

– Сюда, – сказал мальчишка, сворачивая в темный переулок, что оканчивался тупиком.

Я покачал головой и чуть ссутулился, ожидая проблем – ни дверей, ни даже люков в земле видно не было, только пара